Как бы то ни было, де Батц умчался еще до рассвета, подобно многим считая активное действие лучшим лекарством от отчаяния.
Мы отправлялись в путь часа через три после него. Жозефина, сонная и уставшая, но воспрянувшая ото сна из?за необходимости урегулировать с хозяином вопрос возмещения ущерба, уперев руки в боки, ругалась с кабатчиком за каждый су. Из хозяйской комнатки, примыкавшей к кухне, сначала доносились ее гневные вопли, потом все стихло. А еще через некоторое время Жози появилась в зале, поправляя одежду и вполне довольная жизнью.
— Все в порядке, — увидев меня, отрапортовала она. — До ночи трупы полежат в погребе, а как стемнеет, он вывезет их в лес и бросит у дороги так, будто на них напали разбойники, благо слуг у стервецов с собой не было.
Я невольно поморщился. Убитые были нашими врагами по стечению обстоятельств и хамами, возможно, из?за обилия винных паров, гулявших в их головах. Однако это не причина, чтобы отказывать им в достойном погребении. В противном случае в лесу у дороги на растерзание диким зверям пришлось бы бросить большую часть населения Франции. И все же Жозефина была права: разбирательство по делу об убиении в кабацкой драке шести «ни в чем не повинных дворян» никак не входило в наши планы.
— А не предаст? — спросил я.
— С чего бы это вдруг?! — усмехнулась Жозефина, глядя на меня с нескрываемым удивлением. — У него тут, на постоялом дворе, лежит раненый любимец короля Франции. А они его, между прочим, везли связанного. Так что хозяину нет резона нас обвинять. Не то ведь начнут спрашивать, отчего это вдруг он не доложил страже о странных гостях и пленнике.
— А если он гизар?
— Мсье, он содержатель постоялого двора, а стало быть, всегда на стороне сильного. Однако старается подкармливать слабых. Один Бог знает, что будет завтра, В любом случае трупы — не его клиенты.
Наша дискуссия была прервана появлением Лиса, волокущего объемистый тюк добычи, завернутый в чей?то трофейный плащ.
— О! Жозефина, я тебя как раз ищу. Сир, не грузите даму ерундой. Она мне нужна как женщина, — без тени сомнения выпалил д'Орбиньяк.
— Это что ты такое себе удумал, стервец! Я, между прочим, честная парижанка! Чтобы я за просто так…
— Мадам! Мадам! О чем это вы? — замахал на нее руками Лис. — Никогда, ни за что, не здесь и не сейчас! Страна в огне, а мы в постели! О чем вы думаете в этот роковой для Отечества час?! Мне так, кое?что подшить, подклеить.
— А! — заметно смягчаясь, проговорила Жозефина. — Так бы сразу и сказал.
— А я шо! Я ж твержу — высокое женское предназначение. А если, сударыня, вы подумали о том же, о чем и я, то пусть вам будет стыдно.
Пререкания могли затянуться надолго. И Рейнар, и Жози терпеть не могли, чтобы последнее слово оставалось за собеседником.
— Ступайте! — гневно хмурясь, приказал я. — Не хватало еще дожидаться, пока проснутся остальные постояльцы.
— Да ну и черт с ними! — Жози непременно должна была поставить точку в нашей беседе.
* * *
Мы выезжали примерно минут через сорок.
— Прощайте, Ваше Величество! — выбежал проводить нас хозяин постоялого двора. — Не обессудьте, коли что не так. И извольте не сомневаться, все сделаем в лучшем виде! И за раненым присмотрим, и… — Он сделал многозначительную паузу и подмигнул мне левым глазом, — Ну… сами. понимаете…
— Спасибо тебе, почтеннейший, — небрежно кивнул я, вскакивая в седло. — Уж и не знаю, как тебя благодарить.
— О, что вы, что вы! — замахал руками трактирщик. — Вот разве вы из своей Богемии пришлете мне бочку?другую вашего знаменитого пива…
— Ну да, конечно! — стараясь скрыть недоумение, согласился я.
— Как только доберусь до Богемии, тотчас же вышлю. Но, поехали!
— Понимаете, ландскнехты тут заезжают… — уже вслед нам кричал хозяин. — Требуют…
— Лис! — окликнул я адъютанта, сменившего Мано на козлах дорожного возка. — Ответь мне, пожалуйста, откуда вдруг взялась Богемия?
— Ну?у?у, понимаешь, — нараспев начал Рейнар, — лет триста с гаком тому назад жил такой король Отокар. Вот он ее и основал.
— Лис!!
— А ты шо, имеешь в виду геологическую складчатость? Ну тут, извини, я не знаю. Могу запросить. — Он ткнул пальцем в проплывающие по небу облака.
— Шевалье! — возмутился я.
Моему напарнику явно нравилось дразнить собрата притворной простоватостью.
— Да ну, расслабься, — видя мое негодование, ухмыльнулся он. — Я напел песен, шо ты король Богемии и Баккардии Флоризель, инкогнито путешествуешь по Франции для поправления своего здоровья и ухудшения оного у встречного хамья. Сейчас пробираешься на коронацию дорогого кузена в Реймс. Всех?то делов!
— Хм, — задумчиво бросил я. — Кажется, Флоризель это прозвище одного английского короля…
— Верно. Точнее, не короля, а принца. Так звали Георга IV, когда он был еще молод и увивался за одной актриской. Ну, помнишь, Мэри Робинсон из Друри?лейн. Мы когда от Пугачева с посольством к Георгу ездили, у тебя с ней амуры на литературной почве случились?
— Не помню, — угрюмо ответил я.
— Печально, — вздохнул Рейнар. — Я уж было понадеялся.
— Нет, дети мои. — Брат Адриэн, по?прежнему восседавший на передке возка, точно очнувшись от дремоты, возгласил тему утренней проповеди. — Что бы вы там ни говорили, пиво — варварский напиток. Конечно, для тех, кто не может есть хлеб своими зубами, оно служит единственным спасением. Но скажите мне, можно ли, пребывая в добром здравии и полном уме, предпочесть сей напиток доброму виноградному вину?