— Ну куда тебя, блин, несет?! Шевалье!.. — раздался с верхней галереи голос Рейнара. — Ты ж, урюк недосушенный уже лежал! — Выстрел заглушил последние звуки его слов. — Ну вот, твою мать! Теперь мертвый!
Все время схватки Лис занимал место на возвышении, имея возможность в полной мере созерцать происходящее в зале. Мне и в голову не могло прийти заподозрить адъютанта в трусости. Он просто не желал мешать мне и Мано расправляться с обидчиками. Его выстрел, пожалуй, был последней точкой в этом кратком, но кровопролитном действии. Шестеро гизаров лежали на полу, оскорбляя своим присутствием гостеприимный кров. Под крышей, обвивая толстые балки стропил, клубился пороховой дым. С клинков на выскобленные половицы стекала кровь, и наступившая вдруг тишина нарушалась лишь всхлипами, доносившимися из?под стойки.
— Вылазь, хозяин! — спускаясь вниз по ступеням, крикнул д'Орбиньяк. — Извини, за выпивку, похоже, тебе сегодня не заплатят.
— Извини, за выпивку, похоже, тебе сегодня не заплатят.
— Рейнар, — вытирая клинок плащом одного из убитых дворян, устало сказал я. — Оплати убытки. Пусть хозяин не держит на нас зла.
— Ну вот, опять, — тяжело вздохнул Лис. — А между прочим, ротмистр, ландскнехтам щедрость подобает как корове, Пардон, не корове — быку седло.
— Расплатись, — мрачно отрезал я, соображая, что делать дальше. — Я буду во дворе.
Ночь, пропитанная виноградным ароматом, висела над Шампанью. Полдня мы сегодня тащились мимо разлинеенных виноградников фиолетового краснолистого пино?нуар. Судя по обилию святых отцов среди сборщиков драгоценного сырья, монастырских. На север отсюда лежали земли Бургундии, герцоги которой с незапамятных времен присвоили себе титул «сеньоров лучших христианских вин». Но сейчас и этот запах, и стрекотание цикад, и прохладный ночной ветер, пришедший на смену дневной жаре, отчего?то раздражали меня донельзя. Я стоял на крыльце, опершись спиной на увитый плющом деревянный столб, поддерживающий козырек над ступенями, и хватал ртом воздух.
— Вам плохо, сир? Вы не ранены? — Мано вышел вслед за мной и теперь с недоумением и испугом следил за своим королем.
— Нет. Да. Мне плохо. Что?то душно, — вяло проговорил я, вспоминая распластанные на полу постоялого двора тела гизаров, плавающих в лужах крови. — Надо уезжать отсюда поскорее. Не хватало нам сцепиться с местной стражей. Поторопи Рейнара и дам.
— Слушаюсь, мой капитан, — поклонился де Батц.
Его не было несколько минут.
— Все в порядке? — спросил я, когда он появился вновь,
— Почти, сир.
— Как это — почти?
— Мы можем ехать, но хозяин интересуется, что ему делать с раненым, которого эти негодяи везли с собой.
— Да что с ним делать? — пожал плечами я. — Наверняка у гизаров были с собой деньги. Пусть возьмет из них седьмую часть и потратит на лечение бедолаги.
— Но, мой король! — Статный «ландскнехт» нервно дернул усом. — Это Луи де Беранже.
— Дю Гуа? — поворачиваясь к своему лейтенанту, удивленно переспросил я.
— Он самый, сир, — недобро процедил гасконец.
— Но что он здесь делает? — недоумевая, спросил я. — Он же должен быть в Жизоре.
— Не могу знать, мой капитан. Лигисты приехали незадолго перед нами. Он был с ними. Раненый.
— Вот ведь странная история. Пожалуй, стоит сходить к нему.
Губы де Батца сжались в жесткую гримасу. Встречав лесу по дороге в Понтуаз не изгладилась из его памяти.
— Мано, он ранен, — напомнил я, понимая, что сей творится в голове болезненно самолюбивого гасконца. — было бы неблагородно…
— Я знаю, сир, — перебил меня он, с трудом одолел клокочущий в груди гнев.
— Помоги Рейнару, а я схожу посмотрю, что с дю Гуа.
— Слушаюсь, мой капитан, — пересиливая себя, прошептал де Батц.
Беранже лежал в небольшой каморке, освещенной масляной лампадой да фонарем, только что принесенным хозяином постоялого двора. Конфьянс и помогавшая ей Жозефина склонились над раненым, осматривая плечо короне Анжуйской гвардии, покрытое подтеками запекшейся крови. Хозяин, освещавший ложе фаворита, вздрогнул и попятился, когда последний кусок холстины, прикрывавший грудь вельможи, поддался ножу, открывая взору темное засохшее отверстие раны.
— Не убирайте свет! — мягко, но безапелляционно приказала «итальянка». — Жозефина, возьми фонарь! А вы, сударь, принесите теплой воды и ржаной хлеб! — скомандовала она трактирщику.
— Сейчас, сейчас, высокая госпожа! — засуетился тот.
— И еще, мсье. Мне нужен козий жир и соль. И прихватите луковицу, она тоже понадобится.
— Слушаюсь, ваша милость. — Содержатель трактира попробовал встать во фрунт, но, устыдившись своей неумелой попытки, рванулся к выходу, натыкаясь на входящего Лиса.
— О?ла?ла! — восхитился Рейнар, должно быть, расслышав последние слова юной целительницы. — Мадемуазель, вы что же, суп из Беранже собираетесь варить? Боюсь, кусок мяса слишком проспиртован!
При этих словах «кусок мяса» открыл глаза и застонал. Лис собрался было еще что?то добавить, но тут Конфьянс окончила осмотр и произнесла весомо:
— Рана глубокая, но, кажется, легкое не задето. Мсье потерял много крови — вот что плохо! К тому же рана должным образом не обработана и повязка наложена из рук вон плохо. Но, полагаю, при хорошем уходе жизнь его вне опасности.