— Все очень просто. — Губы Оливье сложились в хитрую улыбку. — Завтра коронация, на улицах будет великое множество народу. Городской стражи недостаточно, чтобы поддерживать порядок в Реймсе и его окрестностях. Поэтому в тюрьме останется только треть обычной охраны. Понятное дело, это великий секрет, но не от меня. Завтра утром в честь престольного праздника в тюрьму доставят большую бочку вина. Заметьте — это не моя затея. Вино и еду заключенным поставляют братья алексиане, согласно обету пекущиеся об узниках. Вино будет отменного качества, лишь самую малость сдобренное, как бы это сказать, специями.
— Откуда вы знаете об этом? Вам завтрашнее меню почтовым голубем передали?
— Я же говорил, у моего отца тоже есть братья. И один из них — крупнейший торговец вином в округе. Мне, как смотрителю тюрем епархии, доподлинно известно, что большая часть присылаемого милосердными братьями алексианами не доходит до тех, кому оно предназначалось. У меня уже готов доклад о творящемся безобразии господину де Бирагу, канцлеру Франции. Я буду нещадно бороться с этим злом, и уснувшая в День коронации стража будет великолепным примером гнусных злоупотреблений. Также в своем докладе я обличаю то попустительство и преклонение пред сильными мира сего, которое практикуется некоторыми тюремщиками.
Вы представляете, мсье д'Орбиньяк, сегодня, инспектируя местный тюремный замок, я встретил в камере известного преступника и душегуба Мано де Батца духовника Ее Величества королевы Маргариты Наваррской! Конечно, святой отец увещевал заблудшего грешника покаяться, но порядок есть порядок.
Я был вынужден просить почтенного брата Адриэна покинуть стены тюрьмы.
Тем более что в замке есть свой исповедник. Завтра во время коронации он придет к господину Мано, — Оливье сделал длинную паузу, лукаво глядя на Лиса, точно дожидаясь похвалы своему хитроумному замыслу, — и останется в камере в его одежде. Сам же шевалье де Батц в сутане доминиканца выйдет на волю, а дальше уж ваша забота, — развел руками смотритель тюрем.
— Ага, а надзиратель в коридоре пожелает ему доброго пути, — настороженно поинтересовался Лис.
— О, я вижу, вы разбираетесь в нашей кухне. Надзиратель абсолютно надежен, у него нет другого выбора. Если завтра он не сделает то, что должен, послезавтра реймскому суду станет известно, что этот негодяй собрал банду бывших узников и добрая треть грабежей и убийств в городе происходит по его указке. Но как только злодей выведет шевалье за ворота тюрьмы, он волен бежать и скрыться. А о том, что я вам поведал, суд узнает дней через десять. Вот, собственно говоря, и все.
— Пожалуй, план вполне хорош, особенно для новичка. В вас чуть не погиб большой талант! На вас определенно стоит обратить внимание.
— Благодарю, мсье. Итак, вы получаете то, что нужно вам. Затем, скажем, приносите сюда же то, что необходимо мне. Передайте расписку человеку, который провел вас сюда.
— Что ж, по рукам! — немного подумав, кивнул Лис. — Кажется, вполне честная сделка. — Он пристально посмотрел на мэтра Оливье, явно желающего еще что?то сказать. — Или я что?то упустил?
— Господин д'Орбиньяк, — понижая голос до шепота, вновь заговорил сюрвальен. — Я знаю, вы имеете большое влияние на короля. Передайте ему вот что. Мой дядя, один из братьев моего отца, большой знаток Каббалы, утверждает, что все знаки, как небесные, так и земные, неумолимо свидетельствуют о том, что Генрих III будет править совсем недолго и что наследовать ему будет он, Генрих Бурбон. И… — Он замялся.
— И?.. — подбодрил его влиятельный вельможа короля Наваррского. — Я слушаю. Весь внимание.
— И если Его Величеству будет угодно поставить предикт «де» перед фамилией Шанфлер, то более верных и преданных слуг ему не сыскать во всей Франции.
— А, вы об этом! Я передам ему вашу просьбу, — с видом плохо скрываемого высокомерия заверил просителя д'Орбиньяк, неисправимо гыгыкая на канале связи. — «А шо. Капитан, хороший гешефт. Мы ему по одному «де» на каждого члена семьи, ему лично можно кроме «де» еще и «ла», а если вдуматься, черт с ним, пусть подавится, еще и «фон», а он нам Мано на блюдечке с голубой каемочкой. Как говорится, наши дела стоят ваших «де ла».» — Он хотел еще что?то добавить, но тут вошедший в мой кабинет благочестивый бенедиктинец смиренно напомнил, что нынче же ночью у нас планируется еще один визит к его преподобию господину де Ботери, секретарю папского нунция.
* * *
Стража у дворца архиепископа скрестила было алебарды перед поздними гостями, но, разглядев в свете поднесенного фонаря лица визитеров, отворила калитку, впуская нас во владения его высокопреосвященства.
— Похоже, вас здесь знают, — наклоняясь к уху спутника, негромко проговорил я.
— Разве в этом есть нечто удивительное, сын мой? Вещи куда более дивные мы видим перед собой всякий час, но не придаем им должного значения.
Возможно, брат Адриэн намеревался вновь пуститься в пространные повествования о деяниях святых и подвижников, но покои кардинала Солертини, в свите коего состоял бывший викарий парижского архиепископа, находились в крыле дворца, стоящем совсем рядом с калиткой, через которую мы только что вошли.