— Ничего не скрыто от ока Господнего, — туманно пояснил брат Адриэн. — И если вы, как подобает верному сыну Церкви, решитесь следовать вышнему предначертанию — сила ваша умножится тысячекратно, ибо вы будете подобны кораблю с парусами, повернутыми под ветер!
— «Слышь, Капитан, мне сдается, шо пора объявлять уединенцию оконченной.
А то, не ровен час, навернет тебя преподобный из самых благих намерений табуретом по башке — где потом очередного Фауста искать будем?» — начал стращать меня Лис. — «А если серьезно, сдается мне, шо?то брат Адриэн уж очень густо темнит. Отчего бы вдруг бедному слуге Божьему так печься о престолонаследии?»
— «Это ты верно подметил», — подтвердил я. — «Для скромного монаха?бенедиктинца брат Адриэн не по горлу кусок хватает. Но ведь, если присмотреться, он?то у нас не такой уж и скромный, не правда ли? Попробуем?ка раскрутить его на откровенность, а то так, вокруг да около, отче может часами ходить».
— Падре, вы хотите, чтобы я вновь стал Генрихом Наваррским? — в упор глядя на святого отца, отчеканил я.
Мой прямой удар ухнул в пустоту.
— Сын мой, я уже говорил, что одному Богу ведомо, ошибались ли вы прежде, именуя себя подобным образом, или сейчас, называясь герцогом де Бомоном.
— Быть может, быть может. Но я принял твердое решение и через несколько дней покину Францию, чтобы никогда более сюда не возвращаться.
— Но Шарль, одумайтесь! Разве не перст Божий мы должны узреть в том, что вы с братом созданы столь похожими? Не свидетельствует ли это о том, что один из вас должен исправить ошибки, допускаемые другим.
— Я принял решение, почтеннейший брат Адриэн, — жестко отрубил я. — А как вы имели возможность убедиться, я своих, решений не меняю!
— Не могу сказать, чтобы это было умно, — вздохнул монах, разводя руками, — но воля ваша. Быть может, мы еще вернемся к этой теме. — Он направился к двери, смиренно наклонив голову и потупив очи долу. Да, вот еще что! — Монах остановился, не дойдя шага до двери, и вновь повернулся ко мне. — Чуть не забыл! Нынче на сон грядущий читал житие святой Бригитты и с грустью вспоминал о вас.
— Отчего же? — невольно поинтересовался я, пытаясь лихорадочно вспомнить, чем прославилась эта достойная женщина.
— Видите ли, ваша светлость, в молодые годы святую Бригитту так поразил рассказ о муках Христовых, принятых сыном Божьим на кресте, что она ежедневно лила себе на руки расплавленный воск в память об этих муках.
— Но я?то тут при чем? — не смог я удержаться от вопроса.
— Знаете ли, герцог, когда я читал об этом деянии, то невольно вспомнил о ваших терзаниях по поводу смерти короля Карла IX и поисках того, кто приказал умертвить нечестивого короля. И вы знаете, муки святой Бригитты настолько растрогали меня, что я решил помочь вам в этом деле.
— Увы, уже поздно, святой отец. Через считанные минуты мы отбываем в Бордо. К тому же я знаю и кто ударил короля кинжалом, и кто велел ему сделать это. Ваш приятель викарий лгал, глядя нам в глаза!
— Конечно, — без тени сомнения подтвердил брат Адриэн. — Он и не мог поступить иначе. Однако я открою вам секрет, который, быть может, пригодился бы вам здесь, но скорее всего будет бесполезен за океаном. Приказ покончить с Карлом IX пришел из Рима. Я сам доставил его в Лувр.
— Вы?!
— Несомненно, я, — кивнул наш добрый спутник. — Только, ради бога, не тянитесь к шпаге. Моя смерть вам уже ничего не даст, чего нельзя сказать о моей жизни. Все, что я сделал, сделано к вящей славе Господней. Ах! — Он вздохнул, кажется, вполне искренне. Впрочем, я уже не брался судить об искренности святого отца. — Все так хорошо складывалось! Отчего же, принц, вы оказались лишь копией, увы, лишь отражением своего брата?! Что ж, теперь прощайте. Мне надо спешить, придется изрядно попотеть, чтобы убедить Его Величество, что Париж стоит мессы. Прощайте, сын мой. Да пребудет с вами мир! — Он сделал шаг, отделяющий его от двери, и, смиренно поклонившись появившемуся на пороге д'Орбиньяку, скромно потупив глаза, прошествовал мимо.
Прощайте, сын мой. Да пребудет с вами мир! — Он сделал шаг, отделяющий его от двери, и, смиренно поклонившись появившемуся на пороге д'Орбиньяку, скромно потупив глаза, прошествовал мимо.
— Иезуит? — кивая вслед ушедшему, проговорил Лис, когда я наконец пришел в себя от изумления.
— Да, — тихо подтвердил я. — Причем далеко не из простых.
— Может, кому?то сообщить? — обескуражено спросил Рейнар.
— Кому? Да и зачем? Все развивается своим чередом: Алансонский останется королем Речи Посполитой, Гиз какое?то время будет королем Парижа, Екатерина уничтожит Кондэ, герцог Пармский разгромит «моего братца», причем неоднократно, но в конце концов умрет или принужден будет уйти из Франции. А еще несколько лет спустя Париж действительно будет стоить Генриху Наваррскому мессы. И уж совсем много позже месса будет стоить ему головы. Так что обо всем этом можно сообщить разве что пану Михалу в порядке отчета.
— Да ну, Капитан, взбодрись! Дело сделано. Впереди нас ждет прогулка на замечательном паруснике по майским водам Атлантики. Да в наше время за такой круиз народ готов целое состояние отвалить, а ты накуксился, что середа на пятницу!