— «Вальдар», — примирительно начал д'Орбиньяк. — «Ну что ты взъелся? Хорошие ягодицы! Просто отличные. Лично я бы поменял на них все головы моего конвоя плюс Паучиху целиком. О, орлы!» — Адъютант по особо тяжким продемонстрировал мне полтора десятка стражников, рискнувших пуститься вдогон Мано по кустам и буеракам. — «Безумные птицы! Как полетели, как полетели! Сколько там у тебя бойцов?»
— «Вероятно, не менее пяти десятков», — прикидывая в уме возможные потери личного состава во время смуты в Понтуазе, ответил я. — «Де Труавиль знает свое дело. У него пистольеры разбрестись не могли».
— «Вот и славно. Тогда можно устроиться поудобнее и ждать антракта. Капитан, если бы ты только знал, как я люблю мнить себя стратегом, видя бой со стороны! Это что?то!»
Стражи порядка, выделенные парижским прево для конвоирования высокопоставленного пленника, повинуясь приказу старшего из судебных приставов, скрылись в лесу. Сами же почтенные клерки Дворца правосудия, связанный Лис и пятеро всадников, оставленных в резерве, дожидались их возвращения, стоя на дороге и созерцая все еще всхлипывающую девушку.
— Не плачьте, сударыня! — любезным тоном обратился к Конфьянс один из камердинеров Фемиды. — Все уже позади, Разбойника обязательно схватят.
— Вы так думаете, мсье? — утирая рукой заплаканные глаза, проговорила Конфьянс своим певучим голоском.
— Уверен, мадемуазель!
— А я — нет. — Падчерица адмирала Колиньи кинула быстрый взгляд на приближающуюся Жози, уже поправившую, насколько это было возможно, остатки своего платья и даже набросившую на плечи серый дорожный плащ из английской шерсти.
— Но почему? — удивился старший пристав.
— В лесу ваших людей ожидает засада, — печально вздохнула прелестница. — Они обречены.
— Откуда вы знаете, сударыня? — насторожился судейский крючок.
— Я слышала план разбойников, мсье. Вначале они намеревались отсечь охрану, и, как сами видите, это им удалось. Потом. — Прекрасная дама проникновенно взглянула в глаза собеседника. — Потом, сказал Мано, вас можно будет брать голыми руками.
— Голыми руками? — гневно хмурясь, переспросил пристав.
— Не совсем! — вклинилась в разговор Жози, и из?под темного плаща блеснула чудными брешийскими стволами пара пистолей. — Не делайте глупостей, судари мои! — прикрикнула она на стражников, собравшихся было опустить пики. — Ибо клянусь ночным колпаком маршала Таванна, кормившим меня последние годы, если вдруг я промахнусь, они не промажут!
Увлеченный разворачивающимся на дороге спектаклем Лис, да и все остальные его спутники позабыли глядеть по сторонам.
А зря! Кусты по обе стороны тракта зашевелились, и из них в полном молчании выступили две дюжины пистольеров, не спускающих пристальных взглядов со своих гарцующих в седлах мишеней.
— Господа! — тоном суровым, будто всю жизнь лишь тем и занималась, что водила в бой полки, скомандовала Жозефина. — Тихо, без паники и суеты, бросайте на землю оружие. Все оружие! По одному! И, прошу вас, не заставляйте меня убивать!
— Благодарю вас, мсье, — с нежной улыбкой обращаясь к своему давешнему собеседнику, произнесла Конфьянс. — За то, что вы не пожелали проливать кровь этих несчастных. Господь не забудет вашу доброту.
— «Вот это бабцы!» — восхитился Лис. — «Вот это выход из?за печки! Капитан, я в восхищении! Когда мне развяжут руки, я лично организую конную овацию и воспевание их в эпических балладах».
— «Только ты уж поосторожнее», — усмехнулся я. — «Кажется, Мано весьма ревнив».
— «А шо я, шо я?!» — возмутился Рейнар. — «Я ж только так, обелить?покрасить. А если шо, так я ж шо ж! К тому же». — В тоне моего верного соратника появилась по?лисьи коварная нотка. — «Как гласит мудрая французская пословица: «Глаза и руки друга еще не делают мужа рогоносцем!» Вот он, глас народа, который, как утверждают ведущие ученые, глас Божий!»
— «Боюсь, друг мой, что у этой пословицы нет перевода на гасконское наречье».
— «Увы! Есть еще языковые барьеры на светлом пути высокой, но чистой любви», — опять затараторил д'Орбиньяк.
Из лесу послышалось конское ржание и окрик Мано, спешившего оповестить соратников о благополучном завершении операции.
— «О! А вот и де Батц», — радостно заметил я. — «Как раз можешь поведать ему о руках друга и языковых барьерах».
— «Думаешь, стоит?» — усомнился Лис. — «К чему грузить героя несовершенством мира? Ему и без того забот хватает».
Между тем гнедой скакун вынес лейтенанта Гасконских Пистольеров на усеянную брошенным оружием дорогу, и он, с видом знатока оценив представшую взору картину, довольно подкрутил ус.
— Господа приставы, — налюбовавшись плодами добровольного разоружения, весомо произнес де Батц. — Я прошу вас сохранять спокойствие. Вы пленены не разбойниками, а отрядом личной гвардии короля Наваррского. Ваша жизнь целиком зависит от вас. Вы продолжите дорогу в Аврез, лишь только мы поменяем эскорт. — Мано сделал знак пистольерам увести пленных стражников в лес. — Будьте послушны и не заставляйте сожалеть о том, что вам оставлена жизнь, — и дела отнимут у нас совсем немного времени. Обещаю, что в этом случае вам будет возвращена свобода. А вы сможете вернуть ее людям прево. Они здесь неподалеку. Привязаны к деревьям. Так что хорошо бы управиться с исполнением приказа Паучихи еще до вечера. Иначе местные волки сдохнут от обжорства. Так что поспешим, господа!