«Оставаться здесь далее — безумие», — с тоскою думал я, глядя на бушующую толпу под окнами, на своего бесстрашного лейтенанта, пребывающего, по всей видимости, в весьма приподнятом настроении. «Интересно, как там Лис?» — Я активизировал связь.
— «Сережа, как успехи?»
— «Потрясающе! Еще немного — и я смогу водить экскурсии по Лувру».
«Интересно, как там Лис?» — Я активизировал связь.
— «Сережа, как успехи?»
— «Потрясающе! Еще немного — и я смогу водить экскурсии по Лувру».
— «А если серьезно?»
— «Капитан! То есть не поймите меня правильно, но таки мне сдается, что ты единственный Генрих Наваррский на весь этот гребаный памятник архитектуры».
— «Этого не может быть! Ищи! Только поскорее, а то, не ровен час…»
— «Ну шо ты меня пугаешь! На крайний случай, я первый побегу освобождать законного монарха. Я тебе говорю, Генриха нет нигде. Причем не только его, но и эту самую, как ее, сову, тоже давным?давно никто не видел».
— «Лис, куда он мог деться?! Он должен быть во дворце. Ты в апартаментах Маргариты Валуа смотрел?»
— «У королевы Марго, что ли? Ты думаешь, он может быть у нее? Занятная идея! Ладно, схожу еще там посмотрю. Угу, представляю себе эту картину: отважный король Генрих Наваррский в последнюю минуту жизни покрывает собой главную луврскую амбразуру».
— «Ты о чем?»
— «О ком. О Ее Величестве. Ладно, все — умолкаю. Иду искать. Отбой связи».
— Мой капитан! — услышал я радостный голос де Батца. — Чернь уже у самых ворот. Надеюсь, вы лично поведете нас в бой! Войска построены и ждут приказа. Я взял на себя смелость распорядиться принести ваши доспехи. Прошу, поспешите, мой капитан! Ждут только вас. Все готово к атаке! — Гасконец поклонился, кладя ладонь на рукоятку эстока[6].
Хочется верить, пороховой дым, висевший в комнате, скрыл недоумение, отразившееся на моем лице. Атака в такой момент была сущим безумием. Но, насколько я мог судить, сотни защитников Лувра были охвачены им, и я, вернее, мой двойник — король Генрих Наваррский, ни за какие сокровища и блага этого мира не должен был обмануть восторженного ожидания этих неистовых сотен.
— Ты прав, Мано, поспешим!
Внутренний двор Лувра был забит почти полностью: конные пистольеры верхом на гнедых, как на подбор, жеребцах, швейцарцы в надраенных кирасах с алебардами в руках, шотландцы в традиционных килтах, в беретах с перьями и неизменными баскетсводами[7] у пояса — все, как один, готовые идти в бой и погибнуть в считанные минуты. Впрочем, кто же думает о смерти, когда в воздухе пахнет такой славной дракой! Все они были чужаками в этой земле, все были нелюбимы парижанами и задираемы ими не раз. И вот теперь у каждого появлялся шанс свести с ними счеты. Пусть на короткий миг — что ж из того!
Появление короля Наваррского во дворе, на площадке для игры в мяч, вызвало бурю восторга, которого вряд ли удостаивалась звезда эстрады, вбегая в наполненный ликующими почитателями зал. За моей спиной из?за темной арки ворот, перекрытой двойным железным частоколом решетки, доносились гулкие мерные удары. Даже человеку несведущему было ясно что парижский сброд, добравшись наконец до дворца, в слепой ярости пытается выломать тяжелые дубовые ворота, обшитые крест?накрест широкими железными полосами и оснащенные для разбивания таранов четырехгранными металлическими пирамидками.
— Все готово, государь. — Невысокий гасконец с посадкой головы настолько гордой, что поневоле закрадывались мысли о древнепатрицианском его происхождении, подвел мне коня и, изысканно поклонившись, замер на месте, ожидая дальнейших распоряжений.
— Доложи обстановку! — скомандовал сопровождающий меня де Батц.
— Здесь четыре с половиной сотни, еще полсотни у ворот, остальные ведут огонь из окон.
— Пора, сир! — Мой лейтенант повернулся к своему повелителю, должно быть, ожидая высочайшего соизволения начать давно предвкушаемое кровавое пиршество.
— Здесь четыре с половиной сотни, еще полсотни у ворот, остальные ведут огонь из окон.
— Пора, сир! — Мой лейтенант повернулся к своему повелителю, должно быть, ожидая высочайшего соизволения начать давно предвкушаемое кровавое пиршество.
Я молча кивнул. Признаться, необходимость столь буквально исполнять обязанности невесть куда пропавшего монарха меня изрядно угнетала. Одно дело — изобразить его, пока расторопный Лис будет доставлять оригинал в руки жаждущего под землей агента Речи Посполитой, совсем другое — водить в атаку преданные тебе, вернее ему войска. Кстати, войска войсками, но где же все?таки Генрих? Я не успел додумать. Де Батц взмахнул рукой, взвыл кавалерийский рожок и… рев боли и ужаса по ту сторону ворот был ему ответом. Должно быть, дождавшиеся этого сигнала защитники дворца опрокинули на головы атакующих объемистый чан с кипятком, а то и с кипящим маслом. Удары в створки ворот стихли. И в тот же миг, точно дерзкий вызов озверевшей черни, знаком полного презрения ее кровожадному буйству — ворота распахнулись многозубой пастью загнанной в капкан парижской волчицы[8].
Ба?ба?а?х — гром среди ясного неба, гнев олимпийских богов, молнии Юпитера и боевой молот Тора — все было в этом ужасном гуле, сотрясшем дворец. Длинные языки пламени, вырвавшись из?под арки, выплеснули в отшатнувшую толпу тысячи смертоносных картечин. Прямой наводкой. В упор.