Но это с точки зрения логики. То есть, по меркам французского двора, — абсолютное ничто. Кураж, эмоция, порыв вот это по?французски, а логика… Одна мадам Екатерина при дворе, поди, и знает, что означает сие слово. На своего любимца она влияет, спору нет, но его прихлебатели вполне могли порадовать своего сюзерена таким вот милым сюрпризом. А могли ведь и промолчать?! Нет. Вряд ли. Придворный существо публичное, для него одобрение господина — заветная цель в жизни! Устранение с доски и черного, и белого короля — не просто убийство, не месть. Это Подвиг во имя нового государя! Стало быть, придворный не промолчал бы. Впрочем, дю Гуа мог и поскромничать. Этот молодец из особого теста.
Так кто же? Лазутчик Гиза, затесавшийся в толпу испуганных царедворцев, или все же вернувшийся Луи де Беранже? Кто? Быть может, есть еще кто?то третий, кого я не знаю. Может! Черт возьми, может! И без того, чтобы вернуться ко двору, с этим не разобраться. Возможно ли это? Наверняка да. Но как?! Необходимо искать союзника. Сильного союзника. Сакр Дье!
Мысли мои начали путаться, и, сам того не желая, я заснул сном праведника, давая голове отдых от всех наших вчерашних приключений.
Сон мой был нарушен бесцеремонным вмешательством Жозефины. Впрочем, весьма кстати. В голове опять творился какой?то кавардак. Невесть откуда, из каких?то темных тайников мозга вылезали то образы мифических чудовищ вроде говорящего каменного дэва, то лица людей, несомненно, знакомых, но словно не в этой жизни. Я мучительно пытался вспомнить их имена. Иногда казалось, что вот?вот — и эта приоткрывающаяся дверца в иные миры распахнется, возвращая мне нечто весьма ценное.
Но узенькая щелка, сквозь которую виднелись иные, близкие и все же такие далекие жизни, становилась все уже, пока не исчезала вовсе, оставляя меня один на один с кромешным мраком.
— Мсье! — Тяжелая рука Жозефины трясла меня за плечо, нимало не согласуясь с церемониалом королевского пробуждения. — А ну, вставайте, мсье, что это вы заспались! Скоро Уже отправляться пора, а вы все дрыхнете! Давайте?давайте, мсье! Я вам воды солью. Приведите себя в порядок! — Она кивнула на таз для умывания и стоящий рядом позеленевший медный кувшин. — Вставайте, пока вода не остыла!
Я оглянулся, ища глазами Конфьянс. Заметив мой взгляд, Жози поспешила успокоить незадачливого сторожа:
— Она внизу, с Маноэлем. Проверяют тайник в бочке. Поспешите, мсье!
Заботливая бандерша перекинула через руку белое полотняное полотенце и подошла к умывальному тазу, готовясь ли мне воду из кувшина.
— Да, кстати! — словно невзначай бросила хозяйка «Шишки», выливая в подставленные ладони струю теплой воды, — я посылала одну из своих девушек в Пти?Шатле.
— И что? — Я резко повернулся к Жозефине.
— Она говорит, что ближе к полудню из крепости выпустили какого?то гасконца — высокого, тощего, с перебитым носом и весьма бойкого на язык. Стражники жаловались, что он обыграл в карты весь гарнизон замка.
В моей голове, точно продолжение недавнего сна, всплыла картина: верзила, весьма напоминающий описание милашки Жози, с носом искривленным, точь?в?точь латинская буква «S», бросает шарик на миниатюрное подобие карусели, и склоненные над расчерченным на клетки полем шлемы начинают суматошно двигаться из стороны в сторону, нервно ожидая, когда шарик закончит свой бег. «Делайте ставки! — явственно прозвучало в моей голове. — Красное — король Англии, лазурное — король Франции, зеро — Божий промысел! Кручу?верчу, обмануть хочу!»
Клетки завалены монетами. Разочарованные крики проигравших и перекрывающий их вопль: «Изыди, голытьба! Ставки сделаны!»
— Да. Это шевалье д'Орбиньяк! Вне всякого сомнения! — Я плеснул себе в лицо воды, точно пытаясь отогнать навязчивый морок. — Наваждение какое?то! Значит, Рейнар жив! А я, выходит, могу слышать его голос, где бы он ни находился. И не только его!
— Как интересно! — восторженно проговорила Жози с интонацией, ранее у нее никогда не слышанной. Я невольно оглянулся на женщину. В какую?то секунду мне показалось, что передо мной девчонка лет шестнадцати, а не многоопытная хозяйка борделя. Но, словно застеснявшись проявления своих чувств, Жозефина поспешила сменить тон. — Держите?ка, сударь, полотенце да поторопитесь с одеванием. Негоже заставлять ждать почтенного брата Адриэна.
Я не заставил себя упрашивать. Мано уже поджидал меня внизу у повозки. Корзины, полные продуктов, громоздились одна на другой, загораживая доступ к тайнику в бочке и прикрывая высверленное сегодня моим другом отверстие для дыхания. Конечно, хрупкой девушке там было больше места, чем мне. Но, прямо сказать, предстоящая прогулка в бочке должна была стать отнюдь не самым приятным воспоминанием в жизни мадемуазель де Пейрак.
— Ну что, Жози? — увидев спустившуюся вместе со мною хозяйку, начал де Батц. — Спасибо тебе за все. Если что, не поминай лихом…
— Ну уж дудки! — Руки Жозефины уперлись в бока, делая ее неуловимо похожей на античную амфору. — Ты что же думаешь, чертов сын? Сказал: «Прощай, Жози», — и все? Поехал?
— Жози…
— Я уж сколько лет Жози, — отмахнулась она, хватаясь за борт возка. — А ну, потеснись!