— Да все как обычно. — Пожал плечами Рассел, доставая из шкафчика стаканы и бутылку водки «Смирнофф». — Вам надо будет проникнуть в Лувр и вытащить оттуда Генриха Наваррского — всего?то делов!
— А почему мы? Мы же в работе! Других оперативников в Институте не нашлось?
— Не брюзжи! Обратно вас все равно никто не повезет.
Дело в том, что руководство считает, будто вы, сэр, — Джозеф кивнул мне, — похожи на Генриха Бурбона.
— Я? На кого? Да они там что…
— Вальдар, перестань сотрясать воздух, катер завалишь. А эти вопросы не ко мне.
В крохотную кают?компанию катера втиснулся извечный пилот Рассела Майкл.
— Замок Буврей под нами, милорд. Вы просили доложить.
— Спасибо. Уже достаточно рассвело?
— Да, милорд.
— Прекрасно. Поменяй окраску пара, изобрази мне грозовую тучу. На красители не скупись. Пусть это будет что?нибудь устрашающее, роковое….
— Слушаюсь, милорд.
— Заходи на боевой разворот. Вальдар, укажи, пожалуйста, Майклу на планшете, в какой башне сидела Жанна. Я молча кивнул и отправился в рубку.
— Майкл, сровняй эту башню с землей. Только так — с грохотом, с молнией, чтоб надолго запомнилось! — Он вновь повернулся ко мне, теряя интерес к возможным результатам своих распоряжений. — Полагаю, что это будет достаточным знамением свыше, чтобы отбить охоту у бургундцев снаряжать погоню за беглянкой. А свои вопросы, друг мой, отложи для института.
Глава 1
Стояла тихая Варфоломеевская ночь.
Дневник парижского буржуа
Если бы в результате попытки освободить сводную сестрицу французского короля нас с Лисом все?таки взял английский патруль и радостные сторонники британской ветви французского королевского дома Капетингов приволокли коварных похитителей на суд и расправу, не думаю, что состояния наше было бы лучше, чем в первый час после возвращения в родные институтские стены. Улучив момент для исполнения начальственного долга, глава Лаборатории Рыцарства Готлиб фон Гогенцоллерн, вперив в нас взгляд своих бесцветных, словно одолженных у выцветшего портрета глаз, с методичностью пыточных дел мастера, вбивающего деревянный клин меж пальцами жертвы, начал вычитывать нас за провинности только что законченной операции и авансом за то, что нам предстояло еще совершить. Вызванные на богатый хорасанский ковер, Радующий глаз своим пестрым рисунком, а босые ноги мягким высоким ворсом, мы стояли, не сводя глаз с высокого начальства, пытаясь по возможности смотреть в себя. Как говаривал великий мастер Ю Сен Чу: «Смотри в себя, если хочешь увидеть мир».
Насколько мне было известно, сам Отпрыск никогда не был оперативником и все его воззрения на методы нашей работы носили характер сугубо теоретический. При этом, со свойственной ему прусской педантичностью, он требовал буквального выполнения всех тех норм и установок, которые писались для работы в сопредельных мирах такими же кабинетными светилами. Спорить было бесполезно. Они были почтенными научными корифеями, а мы — разбойниками с большой дороги, головорезами и кондотьерами, без которых хорошо бы обойтись, но увы — невозможно. Слава богу!
Правда, был грешок и у нашего «Светильника Разума». Лишенный возможности жить среди предметов старины во времена их первозданной свежести, он страстно любил их, украшая раритетами свой кабинет, коттедж в закрытом институтском городке и уж, вероятно, свое родовое гнездо. Впрочем, там мне бывать не доводилось. Поэтому, стоило перед возвращением прихватить пару?тройку изящных безделушек из тех, которые так любят посетители аукционов Сотбис и Кристи, — и грозовые тучи над головами оперативников рассеивались. Взгляд начальства переключался на предметы куда более достойные внимания, чем наши скромные персоны. Насколько я помнил, вон тот бронзовый чернильный прибор в виде Святого Георгия, поражающего Змея, работы мастера Бенвенуто Челлини, преподнес ему мой старый приятель Брасид, возвращаясь из эпохи короля Франциска I. Любуясь филигранной работой мастера, Отпрыск не заметил кое?какие мелкие огрехи нашего коллеги вроде лечения неких царственных особ от болезней, насылаемых шальной древнеримской богиней, при помощи чудодейственных средств, в наше время именуемых антибиотиками.
Любуясь филигранной работой мастера, Отпрыск не заметил кое?какие мелкие огрехи нашего коллеги вроде лечения неких царственных особ от болезней, насылаемых шальной древнеримской богиней, при помощи чудодейственных средств, в наше время именуемых антибиотиками.
Да что там, и ковер, на котором мы сейчас стояли, подобно парной статуе «Возвращение блудных сыновей», и стол XVII века, и портрет шефа работы Эль Греко (великий художник рисовал его с фотографии, переснятой на цветном ксероксе. То?то маэстро удивлялся необычайной технике рисунка!) — все это было боевыми трофеями нашего брата оперативника. А вон ту каминную решетку Лис лично утащил из Тюильри перед прошлым возвращением. Мы бы и в этот раз не преминули порадовать начальство какой?нибудь диковиной, не воспылай высокое руководство неизъяснимо страстным желанием видеть нас сей же час. А так — злоупотребление насилием, мошенничество, порочащее высокое звание… необоснованные действия, влекущие за собой… не говоря уже о… и об…