— Скорее! — скомандовал я, приходя в себя, выхватывая из кольца на стене факел, освещавший коридор. — Скорее!
Дверь опочивальни черноокой прелестницы была приоткрыта, и из?за нее доносились звуки «беседы», проистекавшей на весьма повышенных тонах.
— Да как ты осмелился?! — раздался из темноты голос, настолько напоминающий мой, что его можно было принять за магнитофонную запись.
— Это как он посмел?! Да ты?то что себе позволяешь, задница барсучья! — заорала мамаша Жози, пришедшая в неистовство от того, что кто?то посмел тронуть ее маленькую любимицу. — Да я ж тебя своими руками задушу, козел ты коронованный! Копыто Вельзевула тебе в глотку! Муравьев тебе в штаны! Пригрела гадюку у себя на груди!
Ситуация более?менее прорисовалась. Наверняка бесстрашный Маноэль де Батц, страдавший неисправимой робостью, когда дело касалось предмета его обожания, счел за лучшее разбудить бравую камеристку и предоставить ей возможность потревожить рано отошедшую ко сну, должно быть из?за недомогания, мадемуазель де Пейрак. В это время Генрих Наваррский, посетив супругу и высказав ей в предельно доступной форме все, что он думает по ее поводу, решил, по обыкновению, осчастливить собой одну из придворных дам Маргариты Валуа, резонно смекнув, что все они достаточно хороши, чтобы быть удостоенными столь высокой чести. Он толкнул первую попавшуюся дверь, на беду ведшую в комнаты графини де Пейрак.
Дальнейшее я уже знал. Из?за двери послышался хищный шелест обнажаемых шпаг, напоминающий звук скользящей по сухим листьям змеи, атакующей жертву. Этот негромкий звук был слышен даже сквозь громогласную брань Жозефины, раздававшуюся по всему коридору. Добежав наконец до двери, я распахнул ее.
— Сир?!
Честно говоря, мне было не совсем понятно, к кому из двух имеющихся в спальне Конфьянс «Бурбонов» относился этот вскрик. Возможно, к истинному королю Генриху, судя по поваленному болвану с дамским платьем, только что поднявшемуся с полу, а возможно, и ко мне. Пылающий факел осветил картину происходящего куда лучше, чем огарок свечи в руках хозяйки «Шишки». Все присутствующие, включая августейшего «близнеца», замерли в молчании, осознавая увиденное. Немую сцену прервало появление еще троих дворян с обнаженными шпагами. Явно не из моего эскорта.
— Сир! — Первый из незнакомцев, завидев в дверях своего «сюзерена», обратился ко мне: — Вам нужна помощь?
— Нет, вы свободны, господа, — отрезал я.
— Франсуа, Сакр Дье, кого ты слушаешь?! Это я твой король! — раздался из глубины комнаты возмущенный крик истинного Беарнца. — Немедленно арестуйте самозванца!
Франсуа, должно быть, по одежде опознав своего государя, сурово обратился ко мне;
— Извольте сдать шпагу, мсье!
Я усмехнулся. За спинами наваррцев возникла долговязая фигура Лиса со взведенными пистолями в руках.
— Но?но, вьюноши! Меньше нервов! На счет раз — откинули колюще?режущие предметы, на счет два — аккуратно сложили лапки на затылке и уперлись мордочкой в стенку! А то на счет три у вас в мозгах такой сквозняк начнется, шо зенки ветром выдует! Мусьи, я внятно выражаю свою мысль? Или требуются какие?то веские доводы? Ну, давайте, давайте, шевелите поршнями!
— Не надо, Рейнар! — Я сделал останавливающий знак Лису. — Мой дорогой брат, убедительно прошу вас, отменит свой приказ. Давайте поговорим без применения оружия.
— Вот уж действительно убедительно, — хмыкнул Рейнар, нехотя поднимая пистолетные стволы.
— Вы… мой брат? — все еще никак не придя в себя от удивления, опасливо произнес Генрих Наваррский.
— Да уж не сестра! — не замедлил прокомментировать д'Орбиньяк. Негромко, но вполне внятно.
— Но откуда?
— Вот ведь странный вопрос! — вновь проворчал Лис, не давая мне собраться с мыслями. — Такой большой, а не знает! Откуда вообще берутся братья?!
— Мой король! — наконец начал я, стараясь заглушить слова моего друга, как обычно, не стесненные нормами этикета и приличий. — Я готов поведать вам мою историю сколь угодно подробно. Но неужели вы полагаете, что все присутствующие здесь должны слышать ее?
Генрих с подозрением посмотрел на меня, очевидно, ища в словах подвох. Я вытащил шпагу из кожаной, шитой золотыми бляхами лопасти и протянул ее рукоятью вперед королю:
— Рейнар! Мано! Следуйте моему примеру!
Шевалье де Батц, с момента осознания присутствия в опочивальне двух «Генрихов» так и не пришедший окончательно в себя, попросту разжал пальцы, роняя оружие на пол. Лис повиновался с глубокой неохотой, всем своим видом демонстрируя протест против деспотичного произвола.
— Вы свободны, господа! — распорядился Беарнец, отсылая своих дворян. — И немедля забудьте все, что вы здесь видели! Впрочем, Ларошфуко, вы повремените уходить.
Тот самый дворянин, который спрашивал, не нужна ли мне помощь, поклонился, выражая готовность следовать приказу государя.
— А?а?а все эти господа и дамы?, — Генрих де Бурбон обвел рукой собравшихся.
— Если вы позволите, сир, они останутся здесь.
— Если вы позволите, сир, они останутся здесь. Так или иначе, эти люди причастны к той истории, которую я должен вам поведать.
— Что ж! — милостиво кивнул «мой брат», улыбаясь, впрочем, уже довольно беззлобно. — Валяйте, рассказывайте. Вот уж который месяц с нетерпением жду ваших слов,