Чья рука обнажила мой кинжал и всадила его в грудь государя? Кто приказал совершить это подлое убийство? Дю Гуа или Гиз? Или все?таки кто?то еще? Кто может помочь мне разобраться в этом ребусе? Только тот, кто и сам хотел бы выяснить правду.
Кто, например? И я начал мучительно вспоминать придворных вельмож королевы, короля и Лотарингского дома, стараясь найти среди них тех, кто мог бы быть полезен в этом деле.
Маршал Монморанси? В день бойни он вел себя вполне достойно. К тому же Колиньи его родственник и, поскольку смерть адмирала не сулила мужу Дианы д'Ангулем, внебрачной дочери короля Генриха II, никакого наследства, был с ним дружен. Род его — один из могущественнейших в королевстве. В Лангедоке так вообще неясно, кто правит — король или Дамвиль, младший брат маршала. Да, при известных условиях Монморанси может быть весьма полезен. Но в ту проклятую ночь его не было в Париже. А убийство, во всяком случае, в том виде, в котором оно было совершено, не могло быть спланировано заранее. Кто же мог предполагать, что Мано с пистольерами захватит Лувр? Что Гиз решит разрубить гордиев узел столь экзотическим способом? Конечно, чем черт не шутит. При дворе слухи распространяются быстро. Может, какое словечко заветное к нему сорока и донесла, но это, как говорится: «Или да, или нет, или может быть». А вот что можно сказать точно: лишь только пройдет положенный траур по королю, Монморанси и думать о нем забудет. Это не союзник.
Кто же тогда? Вельможи Екатерины, все эти офранцузившиеся итальянцы: Гонзаго де Невер, Гонди де Рец, Сальвиати д'Аржи.
От этих толку еще меньше. Временщики! Без одобрения Екатерины они и шагу не ступят. Кто еще?
Мари Туше — возлюбленная Карла? Эта уж точно желает знать правду. Она короля действительно любила. К тому же Мари — гугенотка, а стало быть, вероятно, не откажет в помощи королю Наварры. Вот только проку от ее помощи, что от мухи окороков. Ей она сейчас самой нужна больше, чем кому?либо. Без Карла она никто.
А, скажем, сама Екатерина? Мысль, быть может, бредовая, но почему нет? Ведь если считать, что Паучиха непричастна к убийству, то ей оно — плевок в лицо. Во?первых, любимый не любимый, а все?таки сын и король. Спускать такое — значит поощрять цареубийство. Такой грех в семействе Медичи не в чести. Во?вторых, и это, быть может, даже важнее, чем первое. Если Карла убили не по указу матери, а, вероятно, это именно так, значит, его смерть не входила в планы королевы. Может ли Черная Вдова позволить кому?либо играть в такие игры на своей доске? Никогда в жизни! Она в прежние годы слишком долго терпеливо сносила унижения, чтобы теперь простить кому бы то ни было даже намек на них. Что из этого следует? Что волею судеб в этом деле мы на одной стороне. Имею ли я право пренебрегать таким союзником? Ни в коем случае! Остается одна мелочь — доказать моей милой теще, что мы не враги. Роли поменялись. Не так давно в Лувре она меня убеждала примерно в том же.
В любом случае нужна встреча! Конечно же, не в Париже. Там до Екатерины не добраться, лучше и не пробовать. Где тогда? Нет вариантов. Пока нет. Хорошо, временно оставим. До изменения обстановки. К тому же д'Орбиньяк сказал, что она и сама ищет со мной встречи. Значит, случай обязательно представится. Необходимо только обставить это рандеву надлежащим образом. А то ведь, неровен час, умрешь и не заметишь.
Кто еще? Кто заинтересован в том, чтобы дознаться до истины? Никто? Совсем никто? М?да. Выходит, так. Хотя… О чем это я?! Как же нет?! Есть! Моя дражайшая супруга Маргарита Валуа! А если вдуматься, то и ее сестра Клод, жена герцога Карла Лотарингского не прочь разузнать побольше об убийстве брата. Судя по слухам, именно у нее, в Шалоне, сейчас и лоселилась прекрасная королева Наваррская. Поговаривают, что болезнь старшей сестры Марго, помешавшая ее светлости прибыть на нашу свадьбу, была вызвана известиями о готовящемся в Париже «празднестве». Если так, то, возможно, и о смерти брата его очаровательным сестрам что?либо известно. Как ни крути, как ни выходи из себя, а один из главных подозреваемых в организации этого подлого убийства нынче ночью скрашивает тоскливое одиночество моей жены.
Сакр Дье! С этим надо кончать! Погостила, и хватит. Пора и честь знать. Пожалуй, самое время заехать в Шалон за моей ненаглядной половинкой. Этого ни Паучиха, ни Марго, ни Гиз от меня наверняка не ожидают. Что ж, вот и славно! Значит, так и сделаем.
— Отчего вы не спите, сын мой? — раздался возле самого плеча голос брата Адриэна,
Я невольно вздрогнул. Погруженный в раздумья, я и мыслить позабыл о соседях по импровизированной лежанке.
— Думаю. — Мои сказанные вполголоса слова прозвучали в ночной тишине неожиданно громко.
— Похвально, сир. Вот деяние, столь же полезное для государя, сколь и редко встречающееся в наши дни. Не преступлю ли я порога вежливости, осведомившись, что же тревожит вас в такой поздний час?
— Размышляю о смерти кузена Карла.
— Вот как? И это, судя по всему, гнетет вас?
— Я не убивал его, святой отец, и намерен доказать это во что бы это ни стало.