— И что же стало потом с этим жонглером? — произнес я, выходя из тени.
— Простите, сир, я не заметил вас. — Брат Адриэн чуть наклонил голову, приветствуя меня. — Жонглера все же выгнали из аббатства, ибо, как мудро рассудил отец настоятель:
«Лучше скрыть чудо, чем разрушить дисциплину в братстве». Полагаю, вам, как государю, понятен сей поступок.
Мано сидел на краю колодца, все еще сжимая рукоять ворота. Заметив меня, он намеревался было вскочить, но я остановил его:
— Шевалье, мне надо поговорить с вами.
— К вашим услугам, сир, — вяло ответил де Батц, глядя поверх меня, чтобы скрыть стоящие в уголках глаз слезы.
— Святой отец! — Я повернулся к благочестивому Адриэну. — Там, на постоялом дворе, — раненый, который, несомненно, очень нуждается в духовном наставлении. Сходите туда, отче.
— Вы правы, сын мой, — мягко произнес христолюбивый монах. — Оставляю вас наедине. — Наш походный капеллан опустил очи долу, принимая вид благостный, точно блаженный Августин, искушаемый сонмом бесов. — Нести слово Божье страждущим первейшая задача верных слуг Божьих. — Он осенил нас крестным знамением и, благословив, засеменил к дому, молитвенно складывая руки перед грудью.
— Ну что? — спросил я, кладя руку на плечо лейтенанту. — Конфьянс отказала?
— Да, сир, — с трудом выдавил Мано. — Она желала бы видеть меня другом — не более того.
— Пустое, — усмехнулся я. — Не бери в голову. Ты ей нравишься. Это видно всякому, имеющему глаза. Ты просто смутил ее своим натиском. Любовные дела не терпят грома. Не забывай, Конфьянс — нежная девушка, а не вражеская крепость, которую следует взять на копье. Стань для нее источником радости, поскольку опорой для мадемуазель де Пейрак ты уже являешься. А подвиги… Твои подвиги больше нужны мне, чем ей.
— Но, мой капитан, у меня нет ничего, кроме отваги и верной руки.
— Неправда. У тебя есть истинное благородство, быстрый ум и, главное, есть настоящая любовь. Такое сочетание весьма редко в наше время!
— Но все же, сир, она графиня из самого знатного рода Тулузы. А всего богатства моих предков с трудом достанет для того, чтобы достойно отпраздновать свадьбу со столь знатной дамой.
А всего богатства моих предков с трудом достанет для того, чтобы достойно отпраздновать свадьбу со столь знатной дамой.
— Сейчас я немногим богаче тебя, Мано. И все же, поверь мне, от нас в эти дни более чем от кого?либо зависит судьба Франции. А богатство — оно придет, когда действительно понадобится.
— Хочу верить вам. Ваше Величество, — печально вздохнул Маноэль.
— Конечно, верь. У тебя нет другого выбора, — шутливо напутствовал его я. — И вот еще что. Ты там что?то говорил о подвигах. Так вот, мне от тебя нужен подвиг.
— Я готов, мессир, — гордо выпрямился гасконец, все еще скрывая слезы.
— Это прекрасно, — кивнул я. — Хотя для начала вам, сударь, следует переодеться. Незачем выезжать мокрым отсюда. По дороге в Мезьер вы еще успеете взмокнуть.
— Я должен ехать на север?
— Да. Через четыре, максимум через четыре с половиной дня мне нужны войска не далее чем в полудне перехода от Реймса. Вся армия ни к чему. Достаточно тысяч двух всадников. Пусть пробираются небольшими отрядами и сосредоточиваются близ Ансени. Там есть большой лес. В нем сборный пункт.
— Я все сделаю, мой капитан. — Гвардеец расправил плечи, заслышав привычную музыку военного приказа.
— Я не дам тебе с собой письма. Наемник, направляющийся в военный лагерь, не вызывает подозрений. Если же, не дай бог, тебя схватят и найдут мое послание — все дело будет обречено на провал. Запомни крепко?накрепко: сегодня в твоих руках судьба французской короны. А когда мы победим, в чем лично у меня нет никаких сомнений, я сам буду просить короля Франции дать разрешение на твой брак с графиней де Пейрак.
— Не беспокойтесь. Ваше Величество! — просиял де Батц. — В армии вторжения служат три моих брата. Если понадобится, они подтвердят мои полномочия. Позвольте отправляться!
— Куда? — спохватился я, вызывая Лиса. — Без шпаги? «Рейнар, ты там сильно занят?»
— «Собирался развязать хозяина со слугой — завтрак?то надо готовить! Или предлагаешь на сардельках перетоптаться?»
— «Ничего, подождут пару минут. Там в зале валяется шпага Мано. Будь добр, принеси ее сюда. Негоже такому славному оружию находиться вдали от своего повелителя».
— «Ладно, ща усе сделаем. Ух, как сказанул! Мороз по колее! Виват Маноэль Великолепный, повелитель шпаг и государь пистолей! И прочего металлолома».
Он появился во дворе в тот самый миг, когда Мано сконфуженно, обнаружив отсутствие клинка в ножнах, пытался вспомнить, где же расстался со своей неразлучной спутницей.
— Мано! — крикнул д'Орбиньяк от дверей, делая шутливый «парад» лейтенантской шпагой. — Тут хозяин спрашивает, тебе эта железяка зачем?нибудь нужна или можно ее использовать вместо вертела?
Я лишь молча покачал головой. Лис был неисправим.
Глава 17
Стоит ли предаваться греху уныния, когда в мире так много иных грехов.
Один хороший человек
В путь мы отправлялись рано утром. Солнце едва осветило ажурный крест на колокольне ближнего монастыря, и утренняя стража только?только завозилась у ворот, отпирая замки и снимая толстенные брусья засовов. Впрочем, сказать, что мы выступили в этот час, было бы не совсем верно. Мано, обрадованный возможностью заняться привычным делом, сиречь свершением подвигов, умчался много раньше. Благо в вещах убитых нами дворян нашлось одеяние, пришедшееся впору моему статному лейтенанту. К тому же лорранский крест Лотаринг?ского дома был неплохим пропуском в здешних местах. Хотя в Мезьере с ним лучше бы не появляться.