— Жози! Жози! — попытался вмешаться де Батц.
А вы, мсье?! Вы что же, специально в Париж повадились — наших королей убивать?! Поговаривают, Генриха Валуа голого на крышу загнали, всего изранили, насилу жив остался! Что же это вы разбой чините, господа хорошие?!
— Жози! Жози! — попытался вмешаться де Батц.
— Молчи, кобель противный! Тьфу на тебя, душегуб. Девчонку?то, девчонку зачем сюда притащили? Нешто ей тут место? У меня, между прочим, честное заведение, а не какой?нибудь там притон! Экая ты миленькая! — без всякого перехода продолжила она. — Давай?ка помогу тебе одеться! Не привыкла небось без камеристки!
Переступив через замершего в ошеломлении гасконца, она направилась к ложу Конфьянс, ища взглядом вещи девушки. Как я уже говорил, вещей почти не было — одно лишь платье.
— Да что же это такое? — Всплеснула руками она, обнаружив отсутствие искомых предметов одежды. — А где же белье?! Где туфли?! Ироды, Навуходоносоры, вы так ее и тащили? Она ж застудиться могла! Ну, ничего, голубка моя. Сейчас что?нибудь придумаем! — не умолкала хозяйка. — А ну, отвернитесь, скоты, не видите, что ли, дама смущается!
Мы поспешили выполнить требования Жозефины. Насколько я успел ее узнать, эта разбитная девица могла себе позволить не только обозвать «скотом» короля Наварры, но и, в случае невыполнения категорических требований, использовать для убеждения подсобные средства, вроде того же вышибленного из?под Мано кресла. Из всего потока выпаленных Жозефиной новостей я четко уловил одну, пожалуй, наиболее важную.
С самого утра в «Шишку» явился брат Адриэн, а стало быть, и шанс, что у нас вновь появился транспорт, способный вывезти из города беглецов, которых с этой ночи стало еще больше. Слава богу, теперь у нас было чем заплатить Божьему человеку за его услуги и, что немаловажно, за его молчание.
— Жози! — не поворачиваясь, спросил я. — Ты говоришь, приходил брат Адриэн?
— Почему приходил? Он и сейчас внизу сидит — вас дожидается!
— А ты бы не могла пригласить его сюда?
— Мсье, да вы совсем ума лишились! Девочка же не одета! Вот сейчас я принесу…
То, что произошло дальше, очень явственно напомнило мне, что с умом у меня действительно все еще не все в порядке.
— «Капитан!» — раздался в голове очень внятный и до боли знакомый голос. — «Шоб я так жил! Я не знаю, какого лешего ты скрываешься и почему не выходишь на связь, но теперь мне без всяких яких известно, что ты жив и, на горе французскому двору, здоров. Это, так сказать, в первых строках письма. Во?вторых, надеюсь, что связь все еще с тобой и ее не таскает какой?нибудь ублюдок, обобравший тебя в развалинах Лувра. Он?то все равно меня не слышит. Ну а если связь все еще с тобой, послушай политинформацию. Значит, так. С утреца ко мне в Пти?Шатле явилась лично Е. Медичи с неофициальным, но довольно дружеским визитом. Кстати, не помню, говорил тебе или нет, что, после того как вы рванули Лувр, меня Паучиха посадила отдохнуть в этот самый Пти?Шатле. Не то чтобы на хлеб и воду, но пейзажами и памятниками Парижа можно любоваться только в окошко.
Так вот. С утра она притащилась ко мне в великом огорчении, напела песен о твоих ночных подвигах, моей невиновности и списала меня с казенного довольствия на вольные хлеба. Сделаем вид, что ей поверим, однако хвост у меня длинней, чем лисий раза в два. Мадам наивно полагает, что я с тыгыдымской скоростью помчу к тебе, а заодно и ее шакалов за собой приволоку. Ну, это она погорячилась, мы такие уловки еще в третьем классе во второй четверти изучали. Однако пока придется побегать, стряхнуть топтунов.
Но до того как мы встретимся, Вальдар, я тебя заклинаю, хватит заниматься борьбой с памятниками архитектуры. Что они тебе плохого сделали?
Что еще? А, вот. Сунулся сегодня к пану Михалу.
Сунулся сегодня к пану Михалу. Он о тебе ничего не слыхал с того дня, но ему сейчас ни до чего. У него сидит посольство Речи Посполитой и роет копытом землю. Они хотели в короли Генриха, но, поскольку он теперь вышел в крутые перцы, подбивают клинья под его младшего братика — Францишека. Так что туда сейчас лучше не тыкаться. Да и вообще, тебе бы пора из города валить. Тушкой, чучелом, как угодно. Сядь где?нибудь поблизости и не отсвечивай. Если что, я тебя через Базу по маяку постараюсь найти. Ладно, ты все равно не отвечаешь, надеюсь, хоть слышишь. В любом случае жму руку, Лис. Он же по совместительству Рейнар Серж Л'Арсо д'Орбиньяк. Точка. Отбой связи».
— Мано! Ты помнишь д'Орбиньяка?
— О да, сир! Это ваш адъютант. Он был там, в Лувре.
— Мне кажется, вот тут — в голове, — я ткнул себя пальцем в лоб, — я слышу его голос.
— Но, мой капитан! Этого не может быть!
— Вы не правы, мсье! — послышался из?за спины нежный голосок мадемуазель де Пейрак. — В детстве в дом моего отца в Провансе приезжал известный маг и ученый Мишель Нострадамус. Он мог видеть сквозь время и слышать голоса тех, кто умер или еще не родился.
— И все же я так полагаю: ежели человек говорит с Богом, то это молитва. А уж ежели Бог с человеком, то это… — он покосился на меня, — что?то не так…
— Можно легко проверить — чудятся мне эти слова или нету — поспешил я пресечь его подозрения. — Рейнар сказал, что до сегодняшнего дня его содержали в Пти?Шатле, а сегодня выпустили. Надо лишь послать кого?нибудь туда и порасспросить стражников.