— Обе нам не нужны, — заверил я.
— Вестимо, не нужны! Но ежели, скажем, в тайнике нужную на ненужную подменить, то, может, он сразу и не хватится.
— Разумно, — согласно кивнул я.
— Оно-то так. — Поймай Ветер недвусмысленно выставил вперед большой и указательный пальцы и начал тереть их друг об друга. — Но мне-то с того велика ли радость? Ежели пахан здешний узнает, что я у него добро попятил, то мне за Орел-камень ухлестывать придется. Не то хрюкам на корм отправит.
— Радость будет немалая, обхохочешься! Возок небось видел, на дворе стоит?
— Это тот, где грифон на крыше греется? — скороговоркой уточнил вор.
— Он самый. В возке рыжья на четыре таких замка да еще пару деревень в придачу. Так вот, стало быть, если нужную шкатулку похитишь, можешь золота взять, сколько сочтешь нужным.
При этих словах деревянная ложка урядника Нежданных Дел с грохотом рухнула на пустое дно котелка, а по окружности его глаз можно было выверять циркуль.
— Так-так-так! — Наглые глаза юного мошенника осветились нездешним огнем. — А ларец, получается, вам доставить?
— Вместе с содержимым, — уточнил я, зная манеру Поймай Ветра по-своему истолковывать статьи договора. — По обстоятельствам. Либо нам, если на свободе будем, либо в Торец. Сдашь Щеку Небриту, чтоб до нашего возвращения в тайне сохранил.
— А как я золото отсюда вывезу?
— Твоя забота, — пожал плечами я. — Впрочем, очень скоро все начнут спешно покидать замок. Так что, подсуетись. А грифона я отзову, на этот счет не беспокойся.
— Хорошо! — минуту подумав, согласился Поймай Ветер. — По рукам! Но чтоб без подвохов, бояре!
— Да уж какие подвохи! — отмахнулся я.
— Неужто вы ему верите?! — не сдержался Вавила Несусветович, и в словах его звучал сдавленный стон.
— А че, я верю. В натуре! — пробасил Вадим.
— И я тоже, — коротко отрезал я. — А теперь об освобождении…
Глава 23
Сказ о том, что у страха глаза велики, да глядят косо
Фуцик вернулся к месту заключения понурый, утративший веру в человечество и завтрашний день. Вернее, не в наступление этого дня, а в то, что он настанет для него.
Должно быть, осознав, что ключ от сокровищницы и древнее кольцо Хведона окончательно развязывают ему руки, Ян Кукуевич напрочь отбросил идею грабительского налета на заветный остров, заранее чувствуя себя полноправным хозяином этого необычайного кусочка суши средь бурных волн синего моря. При таком раскладе, как я и полагал, Фуцик оказывался за бортом корабля истории, шедшего в светлое будущее под черепастым пиратским флагом Кукуева сына.
— Что же мне делать?! — твердил Фуцик, ошеломленный вероломством атамана. — Что делать? Я пропал!
Не скажу, чтобы мне было слишком жалко этого довольно мерзкого человечишку, но чувства — чувствами, а отдавать его на съедение и вовсе уж откровенному негодяю, пожалуй, было чересчур.
— Не суетись! — шикнул я. — Сейчас господину наушнику будет не до тебя, а дальше — не зевай, на то ярмарка.
Фуцик жалобно поглядел на меня, ожидая защиты.
— Завтра утром Ян намерен отправляться в Елдин. А уж коли он более не таится, то, стало быть, силу обрел великую.
— Возможно, — уклончиво согласился я. — Но кто здесь собирается ждать до завтра? — Я подошел к двери и забарабанил по ней кулаками. — Открывайте немедленно! Дело жизни и смерти!
— Ты че задумал, Клин? — забеспокоился Вадюня.
— Знаешь, как учит геометрия? Кратчайший путь из точки А в точку В — прямая.
— И типа че?
Из коридора послышались шаги приближающейся стражи.
— Сомневаюсь, что Ян Кукуевич пожелает ночевать в замке, узнав, что анчуток в нем больше, чем клопов.
— Он-то, может, в натуре отсюда и вырулит, а мы типа?
— Не беспокойся. Пока этот самопальный отец народа и спаситель Отечества нуждается в Союзе Кланов восточного берега и не прочь с нашей помощью обвинить Юшку-каана, он нам не угрожает. — Я вновь заколотил по толстым, тщательно подогнанным доскам входной двери, сопровождая удары самыми отборными высказываниями.
— Открывайте немедля, короеды ублюдочные! Чертуганы блохастые, отведите меня к хозяину!
Шум за дверьми недвусмысленно показал, что мои слова потревожили не только местных древоточцев.
— Чего надо? — В появившуюся узкую щель протиснулось острие алебарды, и сверкающий в темноте глаз с подозрением и опаской начал обшаривать светлицу, временно исполняющую роль темницы.
— Чума глухоманная! — Я с силой толкнул дверь, заставляя стража отпрянуть.
Из темного коридора в лицо мне глянули уже два острия, на которых отблески пламени закрепленного на стене факела отплясывали сумасшедшую джигу.
— Придурки! Олухи помороченные! — решительно делая шаг вперед, командным тоном взревел я.
— Последний раз говорю, ведите к хозяину, иначе нам всем тут хана! — Для убедительности я чиркнул себя по горлу большим пальцем, демонстрируя, какой отвал башки начнется кругом, если вдруг я немедля не перекинусь словом с Яном Кукуевичем. — Что, заснули? Вперед, я сказал!
Есть порода людей, которые позволяют на себя кричать, а есть люди, которые этого делать не позволяют. Те, кого обычно набирают для массовости в разношерстные банды, как бы грозно они ни выглядели, чаще всего относятся к первой категории. В обстановке для них привычной эти горлохваты чаще всего ведут себя развязно и жестоко, пытаясь скрыть патологическую неуверенность. Однако стоит ситуации чуть измениться, и заячьи уши вмиг задергаются над клыками и бивнями.