— Проглот! — Я засунул два пальца в рот и оглушительно свистнул, чтобы привлечь внимание разбушевавшейся твари. — Иди сюда, тварюга страшная! Иди сюда, мой хороший!
Услышав знакомый голос, щен-переросток описал петлю вокруг донжона, сбавил скорость, потрусил ко мне.
— Обидели зверюшку! — Я присел, и переполненный чувствами монстр, тоскливо поглядев на меня черными влажными маслинами огромных глаз, положил клювастую голову на подставленное ему плечо. — Не грусти — всё будет хорошо! Пошли-ка лучше расспросим этого пародиста, как он докатился до жизни такой.
Восковые свечи медленно оплывали в бронзовых зеленоватых шандалах, танцующее пламя норовило сорваться с фитиля и отправиться гулять вместе с бродившим по комнате сквозняком.
— Я, между прочим, — поспешил уведомить меня задержанный, удобнее усаживаясь на тяжелый заеложенный табурет, — я не абы кто, а персона научная! Всяких гадов изучаю, ну и там… Разных тварей, паразитов…
— Клин, слышь, — восхитился Злой Бодун. — Прикинь, совпадение! В натуре наш человек! Мы тоже по сволочам специализируемся!
— Про научную особу, это я понял. Как вы на стражников в воротах окрысились, я сразу подумал: это ли не светило учености!
— Между прочим, извольте понять, магистр, естественных и противоестественных наук! К тому же из старинного тарабарского дворянского рода! Так что прошу именовать меня мэтр дю Ремар.
— Как скажете, — согласился я. — С тарабарскими дворянами нам уже дело иметь приходилось. Как-нибудь при других обстоятельствах можем и о них поговорить. А сейчас, будьте любезны, первый вопрос, что называется, для проверки вашей искренности. Какими судьбами такой весомый карбункул знаний оказался в логове разбойников?
— Разбойников? О чем вы говорите?! — Глаза допрашиваемого округлились так, что не всякие очки смогли бы скрыть праведность, нарисованную в них на скорую руку. — Разбойники?! Где разбойники? Что вы! Насколько мне известно, здесь живет община людей, которые бежали от нестерпимого гнета короля Барсиада и ныне промышляют охотой, собирательством и созерцанием Пути.
— Насчет пути, это верно, — согласился я, скрывая усмешку. — Созерцали они его даже слишком пристально. И не только созерцали, но и грабили на нем проезжих и прохожих.
— Какой ужас! — Дю Ремар драматическим жестом вцепился в длинные, довольно редкие волосы, точно намереваясь себя оскальпировать. — Неужели это правда? О, как я обманут! Какое низкое вероломство! Они говорили, что оружие необходимо исключительно для самообороны и охоты!
С непривычки подобным стенаниям можно было бы и поверить, когда б не силился высокоученый магистр подглядеть, какое впечатление произвели на слушателей его слова.
— Ладно, оставим в покое ваше Общество Собирателей Лютиков и вернемся к цели визита.
— Я уже имел честь сказывать вам, — дю Ремар мигом прекратил картинные страдания, — Фуцик, занимавшийся, насколько мне было известно, научными изысканиями в области магии в этом уединенном месте, друг моего детства. У меня возникли кое-какие мысли на стыке магии и, извольте понять, зоологии… это, с позволения сказать, такая наука о животных.
— Слышь, фурункул знаний! Да мы десять лет за партой срок мотали! — оскорбился Вадюня, имеющий в аттестате пятерку только по физкультуре. — Ты че, в натуре, нас за лохов держишь?! Может, тебя самого в зоопарк для опытов сдать?
— Ну что вы, что вы! — Испуганный тон магистра противоестественных наук мало напоминал тот, каким он изъяснялся у замковых ворот. Но, судя по всему, он полагал, что попал в засаду местных оперов, работавших по банде Соловья.
Что ж, для пользы дела вполне можно было оставить его в этом блаженном заблуждении.
— Я, видите ли, в научных трудах своих занимаюсь гибридизацией. Вот, скажем, грифон — это гибрид орла и льва. Но есть обычные грифоны, где первая и вторая природы выражены пятьдесят на пятьдесят. А вот ваш образец — типичный леогриф. От орла у него лишь голова и крылья. Есть еще иппогриф — помесь орла и коня. Ну, да мало ли! Одни полканы, скажем, чего стоят! Большая, знаете ли, научная проблема!
— Ну, эти, насколько мне известно, населяют только остров Алатырь?
— По древним сказаниям здешних мест, — торжественно поднял указательный палец дю Ремар, — в прежние времена полканы всё побережье в страхе держали. Однако, с позволения сказать, науке куда интереснее другое: что повлияло на столь разнородных животных и предопределило такое резкое и неправомерное изменение их облика. Чтобы докопаться до истины, — торжественно вещал магистр, норовя утащить за собой следственную группу в дебри противоестествознания, — задумал я дерзкий опыт: скрестить между собой ужа и ежа. Если замысел мой удастся, и для науки неоценимая польза будет, и для дела всяко сгодится. К примеру, можно шкурками ежужей поля от диких зверей огораживать. Они-то небось колючими будут… шкурки-то.
— Да-а-а, — протянул я, ввязываясь в игру. — Исключительно ценное изобретение! Ну а Фуцик на что здесь сгодиться мог?
— Я желал бы с ним посоветоваться по некоторым магическим аспектам проблемы. Не исключено, что в вопросе о появлении гибридов мы имеем дело с проявлением волшебных сил. Я бы даже сказал, магических аномалий. — Дю Ремар глубокомысленно уставился на ползущую осеннюю муху и, насладившись зрелищем, весомо завершил: — Таким вот образом.