— Ос-смелюсь доложить, — задыхаясь от собственной храбрости, выдавил молчавший дотоле Несусветович, — что пред тобой, охальник, не вои безродные, а стольники достопочтенного Уряда Нежданных Дел. А что в страже ныне, так это — согласно личному повелению его преимущества, исполняющего обязанности государя нашего.
— Во как! — с деланным восхищением покачал головой королевский наушник, пряча усмешку. — Мздоимцы, выходит, вельмочтимые. Ну так вот, мздоимцы! Навострите уши, повторять не буду. Стольниками к себе я вас не возьму, уж не обессудьте, но десятскими в Елдинский гарнизон таких-то бравых парней отчего и не записать? А там, глядишь, верная служба наверх-то и вынесет. Времени для многомудрых дум вам не даю. На что мне десятские с мыслями, в Ирийских [22] садах блуждающими? Разом говорите, что вам милее: мертвый стольник или живой десятский?
Я отвернулся и стал разглядывать рассохшиеся доски, служившие навесом для боевой галереи замка.
Доносившиеся из шеренги разнобойные возгласы даже самый завзятый толкователь священных текстов не перевел бы иначе, как гимн верноподданническому чувству.
— Под тебя хотим, батюшка! С тобой, отец родной!
Давно ли столь же бурно и искренне встречали стражники урядного обоза весть о своем негаданном возвышении?!
— Ну, коли под меня хотите, там вам и быть! — щедро обнадежил переветников милостивый победитель.
— Веди нас, повелитель!
— А ты что же стоишь? — послышался насмешливый окрик бывшего атамана. — Страх, что ли, язык сковал, али с ушами плохо?
— Я так себе меркую, — разнесся над поляной негромкий, но твердый голос последнего из нежданнодельцев, — что лучше мне туточки остаться.
Упрямая нотка, сквозившая в его словах, звучала непривычно, но как-то очень естественно для человека, стоящего рядом с нами.
— Чья школа! — Звучный бас Ратникова был полон неподдельной гордости.
Я резко повернул голову. Там, где еще минуту назад была ровная шеренга переметных храбрецов, стоял один насупленный угрюмый Вавила Несусветович.
— Ишь ты! — мотнул головой Кукуев сын. — Что-то я нынче с утра не к добру милостив. К чему бы это? Смерти ищешь, дядька?! Ну, это дело у нас не затягивается! А вот об удавке такого не скажешь. — Он громко рассмеялся собственной шутке, и вся стая, правильно истолковав сигнал вожака, разразилась гавкающим хохотом, улюлюканьем и свистом.
— Да уж лучше так, честным урядником на суку, чем у тебя, мразь подколодная, в холуях!
Лицо Кукуевича стало медленно наливаться кровью. Ни цвет лица, ни взгляд не предвещали ничего хорошего. Когда б я поспорил, что бывший разбойник-профи прокручивает в голове самые изощренные виды пыток и казней, прикидывая, в каком порядке применить их к непокорному, чтобы смерть в петле показалась тому желанным избавлением от мук, непременно бы выиграл. Вот только выигрыш, увы, получать было бы некому. Равнодушно смотреть, как разбойное шакалье измывается над верным нашим соратником, мы бы не смогли, а значит, наверняка бы ввязались в безнадежную, но такую, черт возьми, желанную драку. А поскольку чудес не бывает, точнее, бывают, но как раз сейчас ждать их было неоткуда, то на этой полянке скорее всего кучку наших мелко нарубленных останков и закопают.
В миг, пока эта радужная картина крутилась перед моим внутренним взором, а Ян Кукуевич, багровея, сжимал пудовые кулаки, собираясь выдохнуть заветное «Взять его!», среди декораций надвигающейся трагедии появился еще один персонаж.
— Где моя мышь? — надсадно возопил Финнэст, вылезая из палатки. — Найдите мне мышь!
Неожиданное явление сбило разбушевавшегося злодея с шага, заставляя его невольно отпрянуть в сторону.
— Это еще кто таков?!
— Он блаженный! — выкрикнула Оринка, пытаясь разорвать путы. — Не троньте его!
— Кликуш мне здесь недоставало! — перенося гнев на новую жертву, окрысился разбойник. — А по одежке судя, так из Юшкиных гридней будет. Не тот ли, что засаду нашу порушил?
— Тот, тот! — послышалось из-за деревьев, где, должно быть, отсиживались недавние ватажники лихого батьки Соловья.
— Повесить его, — коротко отчеканил бандит, окончательно сбрасывая с себя скверно подогнанную маску вельможи.
— Повесить его, — коротко отчеканил бандит, окончательно сбрасывая с себя скверно подогнанную маску вельможи.
Молящий взгляд Оринки перелетел через поляну к нам с Вадимом, сверля, будто зубоврачебный бур, и требуя помощи. Впрочем, мы и сами лихорадочно перебирали варианты спасения несчастного.
— Не стоило бы, — словно в пространство, выразительно произнес я.
— Пугать меня вздумал?
Я равнодушно пожал плечами.
— Очень нужно! А только от живого-то гридня польза немалая, а от мертвого только воронью обед.
— Ну-ка, ну-ка? — Атаман поворотил коня, заинтересованно глядя на разумника. — В чем же ты пользу узрел?
— Вы же умный человек! Сами посудите, — заговорил я с ласковой настойчивостью, с какой, бывало, убеждал перепуганных свидетелей давать чистосердечные показания. — Как вы абсолютно верно заметили, Финнэст состоит в свите Юшки-каана. Вернее, состоял до недавнего времени. Пока каану не вздумалось испытать на преданном, сильном и здоровом гридне новое мурлюкское оружие, которое, извольте видеть, лишает человека разума. При этом мозг его не поврежден, он просто живет в другом мире, где всем доволен и где ему, вероятно, зачем-то нужна мышь. Он, должно быть, даже не заметит, если вы его повесите.