— Ох, горюшко-то! Ох, напасть!
Темная винтовая лестница вела на верх донжона. В ржавых железных кольцах, вмурованных в стену через каждые пару метров, за время подъема я насчитал лишь четыре факела, и те больше коптили низкий сводчатый потолок, чем освещали потрескавшиеся от сырости выщербленные ступени. Не нужно быть сыщиком, чтобы с уверенностью сказать — лесное убежище последние десятилетия не использовалось в качестве жилища.
Винтовая лестница, не прибиравшаяся, должно быть, с момента сдачи замка, в смысле, сдачи в эксплуатацию, наконец завершилась круглой залой, перегороженной не так давно кирпичной стенкой. Грубо сколоченная дверь отделяла почти не меблированную приемную от личных покоев местного криминального авторитета. У входа в апартаменты, на сундуке, покрытом рваной попоной, положив на колени боевой топор, сидел мрачного вида хмырь с человеческим лицом. Следы интеллекта никогда не искажали его угрюмые черты, но, должно быть, столь невыносимых усилий от караульного и не требовалось. Он молча смерил нас недружелюбным взглядом, зыркнул на ждущего у дверей Фуцика и, кивнув головой, вернулся к прерванному занятию — зашивать дратвой порванный сапог.
— Пошевеливайтесь, бездельники! — недовольно прикрикнул чернокнижник, потрясая кулачишком перед лицом Ратникова. — Хозяин заждался, а он ждать не любит!
— Это мы еще посмотрим, кто тут бездельник! — пробормотал Вадюня, недобрым глазом смеривая коротышку-чародея и не в меру хозяйственного стражника.
— Что ты там язык распустил? — не унимался маг, должно быть, не расслышавший таившейся в речах моего напарника угрозы, но вполне ощутивший ее направление.
— Дверку-то, мил-человек, отворите, — не давая скандалу и мордобою разгореться раньше времени, вмешался я.
— Вот они, батька Соловей! — Фуцик склонился в поклоне, демонстрируя нам задний фасад. — Прибыли.
— Пусть войдут, — скомандовал разбойничий вожак, и согбенная фигура мага распрямилась в повороте, заметно увеличиваясь в размерах.
— Сюда заносите!
Кабинет, или, вернее, парадные апартаменты чащобной «малины», нельзя было отнести к помещениям плохо обставленным, но и жильем это место назвать было трудновато. Оно больше походило на склад, заставленный в художественном беспорядке разнокалиберной мебелью, загруженный домашней утварью, заваленный коврами, кое-где развернутыми, а кое-где прислоненными к резным шкафам унылыми пыльными бревнами. Посреди всего этого великолепия за идеально чистым, без единой бумажечки столом восседал лохматый седеющий бородач с обвисшим овалом лица, которое, пожалуй, влезло бы не во всякий жбан.
— Туда вон, — скомандовал он, указывая кивком головы на скамью, криво поставленную у стены.
Мы поспешили исполнить его приказ, успев лишь шепнуть Оринке, чтобы она готовилась принять деятельное участие в веселье, как только оно начнется. Боюсь, подобное напутствие немного сказало едва пришедшей в себя кудеснице, но ни времени, ни способа поведать ей о наших планах, увы, не было. Поудобнее пристроив раненых на лавке, мы с Вадимом замерли в ожидании последующих команд, старательно разглядывая комнату, которая могла вскоре оказаться импровизированным полем боя.
— Ну что торчите тут столбами? — рявкнул атаман, поднимаясь из-за стола и демонстрируя обтянутое бархатным камзолом чрево, способное вызвать счастливую улыбку на лицах пивоваров и производителей сосисок. — Вон пошли!
— А-а-а, — потупив глаза, начал я, лихорадочно соображая, чем можно оправдать наше присутствие здесь, — деньги-то за провоз?
Спасибо возчику- надоумил!
— Я что, когда-то вас обманывал?! — громогласно напустился на меня громила, в негодовании потрясая лопатообразной бородой. — За нос водил? Обжуливал?
— Так…
— То-то же, что так! Ходи за дверь, печальник [12] , да там жди! С делами управлюсь, затем и о монетах речь пойдет. У, гужеед скаредный!
— Идем, идем! — едва ли не волоком потащил меня Вадюня.
— Ну что такое? — недовольно буркнул я, когда мы с Ратниковым оказались в приемной. Даже не в самой приемной, а на лестнице.
— Клин, ты просек, как этого волосатого бегемота зовут?
— Ну, погоняло у него «Соловей», а как звать? — Я пожал плечами. — Да какая, к черту, разница? У меня по делу проходил один авторитет, у того и вовсе кликуха Жаба была.
— Ну и что, повязал? — с какой-то нехорошей ухмылкой поинтересовался Вадим.
— Не-а. Он в народные депутаты подался.
— То-то и оно. По жизни выходит — зря гоношился. Вот и сейчас я тебе конкретно говорю — не суетись!
— Да в чем дело-то?
— Вникай сюда.
Вот и сейчас я тебе конкретно говорю — не суетись!
— Да в чем дело-то?
— Вникай сюда. Погремуха у дедугана — Соловей. А по сути он кто? — хитро прищурился Ратников.
— Ну, бандит с большой дороги, налетчик. Что это ты вдруг загадками заговорил?
— Клин, не тупи. Шурупай мозгами! Он не просто соловей. Он по жизнм Соловей-разбойник! Вникаешь?
— Да ну, ты скажешь! — усомнился я в правильности диагноза.
— Ну-ну, ободья гну! Ты перед тем как стрем попер, свист в ушах слышал?
— Слышал, — с неохотой вспомнил я. — Отменный свист! Чуть из сапог не выскочил!
— То-то же! Тут на фу-фу не возьмешь. К нему чисто подход нужен.