— Что за чертовщина! Действительно Проглот! — настороженно проговорил я, вглядываясь вдаль. — Хотел бы я знать, что он тут делает?
Жизнерадостный грифон, не сбавляя хода, крутанул головой, выбирая, к кому из друзей броситься первому. Затем резким толчком оторвался от земли и очутился на крупе моего «ниссана», рядом с Оринкой. Мощный скакун вздрогнул, принимая чувствительный вес домашней зверушки, и сразу же вслед за этим до меня донеслось призывно-ласковое воркование. Проглот, как мог, пытался согреть и утешить опечаленную кудесницу.
— Ты откуда взялся? — встревоженно глядя на клювастого соратника, поинтересовалась Делли.
Уловив суровые нотки в голосе феи, юный монстр уселся по стойке «смирно», обернув длинный хвост вокруг ног.
— Ты что же — сбежал?
Молчание было ей ответом. К великому, быть может, сожалению, и в нашем мире, и здесь грифоны лишены возможности словами излагать свои мысли, что, впрочем, не мешает быстрокрылым тварям их иметь. Всем известно, что грифон — животное необычайно разумное. Поэтому, не говоря ни слова, — и хотел бы, может, да не судьба, — он ткнул носом в сторону дороги, призывая нас уделить должное внимание проезжей части. Мы, не сговариваясь, привстали в стременах, тщась высмотреть в ближнем подлеске объект, достойный внимания.
«Что-то случилось!» — крутилось у меня в голове. Просто так щен бы не прибежал. Выросший за высоким забором двора, точно в закрытом вольере, Проглот, конечно, любил, как это водится у желторотых юнцов, побегать, пошалить. Но чаще львиная натура брала верх, и он лениво валялся в густой высокой траве, задумчиво прикрыв глаза и вяло отгоняя мух хлопками длинного хвоста.
Встретить его здесь, верст за десять от замка, было событием чрезвычайным.
— Слышь, Клин! — Вадюня поудобнее перехватил копье «мосберга». — Чует мое сердце, где-то нас прокинули! Может, того… Урла вернулась?
— Не знаю, — покачал головой я, затем добавил, обращаясь к уряднику: — Надо послать разведку.
— Сделаю, — бойко отрапортовал тот, оборачиваясь к отставшим всадникам и набирая в грудь воздух, чтобы огласить имена счастливцев, которым надлежало первым вступить на родной порог.
— Ну-ка глянь-ка, мил-свет. — Остроглазая фея подставила к бровям руку козырьком. — Не твои ли там всадники мчат?
— Кажись, мои, — пристально всматриваясь в далекие фигуры, растерянно произнес толмач. — И возок с ними. Что ж стряслось-то?
Можно было бы, конечно, предположить, что заскучавший в четырех стенах замка гарнизон просто не нашел ничего лучшего, как всем скопом выгулять застоявшегося грифона, но для человека трезвомыслящего такая версия представлялась довольно надуманной. Оставалось лишь пришпорить коней и самолично выяснить, что ж за напасть выгнала вооруженных до зубов стражей из лесного убежища.
— Не велите казнить! — традиционным дружеским кличем приветствовали высокое начальство переполошенные участники исхода. — Не по своей воле, не по злому умыслу!
— Молчать! — рявкнул я. — Кто старший?
— Я. — Один из всадников подался чуть вперед.
— Почему оставили пост?
— Так ведь, извольте понять, того… — Старший печально вздохнул. — Опечатали замок!
Глава 19
Сказ о том, что не плюй в колодец, вылетит — не поймаешь
Мои брови, должно быть, изобразили движение разводного моста в момент, когда под ним, вздымая буруны, проходит многотонный лайнер.
— Еще раз и внятно: кто, что и почему сделал?
— Опечатали, — вновь с тоскливой безысходностью в голосе и безнадежной тоской на лице сознался дежурный стольник. — Красной сургучевой печатью на витом шнуре.
— Это что еще за игры? Кто посмел?! — с яростью сжимая кулаки, взорвался я, в этот миг чувствуя себя мускулистой правой рукой претендента на опустевший престол.
— Именитые мздоимцы из Уряда ХладгладМоржараренд-надзора.
— Че за байда? — обалдело хлопая глазами, возмутился отчим местной государственности. — Я не понял в натуре, что там за быдло на нас ощерилось? Конкретно не понял! — Он поудобнее перехватил «мосберг», демонстрируя готовность растолковать кому следует всё, что надо, до последнего патрона.
Заявление Вадима о внезапно нахлынувшей «конкретной непонятливости» было истолковано бывшим толмачом с педантичной буквальностью.
— Сей Уряд, — начал он менторским полушепотом, чтобы не создавать излишний ажиотаж вокруг политической безграмотности руководства, — надлежащим образом бдит, чтобы всякое строение, которое государевой казне принадлежит, содержалось в подобающей чистоте и порядке. Чтобы болезни там всякие изживались, и мор никого не косил. А еще, дабы, ежели вдруг пожар случится, то к тушению все готово было. Ну, и всякое другое.
— Ясно, — сквозь зубы процедил я.
Ну, и всякое другое.
— Ясно, — сквозь зубы процедил я. — Санэпидемстанция, пожарка и прочие джентльмены в поисках десятки. А от нас-то что им надо было?
— Известно чего, — досадуя на мою непонятливость, отозвался стражник. — Мзды хотели. Говорят, котлов для воды, чтоб полымя заливать, нет, из бойниц хладом да сыростью тянет, по углам тараканы, по двору крысы бегают. Ров, почитай, десять лет не чищен, а в нем комарье да блохи всякие, того и гляди — мор случится! Кто, спрашивается, за всё это платить будет?