— Не врубился! — Вадюня удивленно поглядел на меня. — А с какого рожна тогда ему затевать всё мутилово с Юшкой, договорами и вообще с Субурбанией? Он же тогда конкретно может: раз — и в дамки!
— Скорее всего не может, — не согласился я. — Есть тут маленькая загвоздка: на острове, судя по информации Финнэста, действительно имеется некто, или вернее нечто, контролируемое исчадием Уиллгейса. Это нечто — ни живо, ни мертво, и состоит из того, из чего, как говорил почтеннейший дед Пихто, сотворен был человек, то есть из праха. Я готов утверждать, что это один из окаменевших сановников короля Барсиада II. Надеюсь всё же, что не он сам. Макрас может использовать свою марионетку в качестве стационарного наблюдательного пункта. Но, вероятно, из-за, так сказать, промежуточного состояния данного организма чародей не имеет возможности материализоваться через него по нитям своей волшебной сети. А может быть, просто держит этот вариант, как туз в рукаве. Когда на острове начнется заваруха- тут-то он в тылу и объявится. Макрас, как мы помним, в честный бой не лезет.
— Так что ж, — возмущенно начал Ратников. — Это ж, по жизни, выходит, что он кого-то из своих под окаменение поставил? Ни фига себе, конь педальный!
— Чему ты удивляешься? Это его обычная манера. Он и Юшку подставляет в полном объеме. Что ему эти людишки! Так — ничего. Минус один. У него есть задача, великая функция!
— Конкретный беспредельщик! — с возмущением констатировал И.О. государя. — Никаких понятий!
Мы спешили к неспокойному синему морю, в крошечный городок на побережье, где, низвергнутый с покатых ступеней трона, некогда коротал свой век вельможный чародей Лазурен, где под его началом делал первые неумелые шаги в возвышенном искусстве магии угодливый мальчик Фуцик. Не знаю уж, чем еще был известен сей населенный пункт, однако нас интересовала именно эта часть его многовековой истории.
Прямо сказать, городок действительно был захудалый. Обогнав по дороге несколько разъездов конкурирующих сторон, обойдя, не без помощи Оринкиной интуиции, пару профессиональных засад, мы примчались к его покосившимся стенам и поняли, что основательно влипли. Несмотря на все уверения здешних аборигенов, что корабль в окружении пешей морской рати должен уже вот-вот прийти, — горизонт оставался девственно чист.
Наступила вынужденная пауза, сводившая на «нет» выигранную за счет скорости волшебных скакунов фору, и на «да» — шансы основных сил противника подойти вовремя. К тому же, не успев разобраться в обстановке, мы допустили немалую оплошность, сняв номера на местном постоялом дворе.
Не говоря уже о том, что сами по себе эти убогие конуры были мало совместимы с жизнью человека разумного, десятки аборигенов спозаранку толпились в пивной зале, у конюшни и во дворе, желая своими глазами увидеть диковинных постояльцев и еще более диковинных скакунов. В конце концов, плюнув, мы перебрались на берег, не слишком потеряв в комфорте и безопасности, зато много выиграв в свежем воздухе и отсутствии чужих глаз.
Час за часом уходили брызгами в морской песок, не принося желанных новостей. Час за часом мне казалось, я слышу, как гудит земля в степи под копытами разбойничьего войска Кукуева сына и гридней продажного каана. В этих мрачных терзаниях я нервно гулял по кромке берега, и соленая вода меланхолично облизывала мои сапоги, пытаясь взобраться по голенищу до колен.
«А вдруг он вообще не придет?» — сверлила мозг предательская мысль.
В конце концов, законный государь, хоть и в окаменевшем состоянии, стоит истуканом на острове, а все остальные, что ни говори, — самозванцы. Вот не придет корабль — и всё. Хана твоим расчетам, сыщик! Кому потом рассказывать, что его величество Барсиад II со свитой в каменном оцеплении вокруг вершины острова Алатырь расположились? А если государь не объявится — большая заваруха начаться может. Такая себе «война за субурбанское наследство». И виноваты будем частично мы, потому как недоработали, ситуацию под контролем не удержали.
«Да как же ее удержишь-то?! — возмущался критический разум. — Силы-то неравные! К чему себя винить? Мы сделали всё, что могли. Время о собственной участи позаботиться, а то ведь не ровен час выйдут Кукуевич с Юшкой на берег крутой, а хоть бы даже и пологий — и для затравки перед боем отвернут многоуважаемой следственной группе головы, и всё, что найдут возможность отвернуть. Делли, понятное дело, спасется — ей не впервой. А вот смерть двух грусских бояр для короля Базилея может быть замечательным поводом к наведению здесь законного порядка всеми доступными ему средствами. Чертовски не хочется быть поводом! И умирать отчего-то тоже не климатит…»
— Парус! — Пронзительный вопль Оринки прервал отчаянный всплеск сомнений, точно удар бича, подхлестывая к новому действию. — Вдалеке парус!
— Он, как есть он! — глядя из-под руки на приближающееся суденышко, вслед кудеснице заорало первое, оно же на сегодняшний день последнее лицо Уряда Нежданных Дел. — Сами гляньте — супротив ветра на раздутых парусах идет!
Зрение не подводило соратников. Прыгая с волны на волну, корабль действительно шел к берегу против ветра, так, словно его тащила за собой на буксире подводная лодка.