— Здесь вы заблуждаетесь, любезнейший, — резко отчеканил я, скрестив пальцы рук в замок. — У нашей группы самые чрезвычайные полномочия, какие вы только себе можете представить, плюс еще немножко. Так что, пеняйте на себя. — Я встал с лежанки и сделал вид, что собираюсь уходить.
— Постойте-постойте! — в спину мне затараторил узник. — Вы ничего не понимаете!
— Так объясните! — Я четко повернулся на каблуках.
— Если я сболтну хоть одно лишнее слово — меня убьют! — с отчаянием в голосе едва не закричал бедолага.
— Эка невидаль! А так, можно подумать, вы будете жить долго и счастливо! Или вас питает смутная надежда, что далекий хозяин пожелает сохранить для себя такую драгоценную особу? Не питайтесь надеждами, иначе вы рискуете умереть с голоду. Сами посудите, вы ведь успели сообщить наверх, что замок захвачен?
Фуцик молчал, но весь его облик не оставлял ни малейших сомнений в причастности к содеянному.
— Можете не отвечать, мне и без вас это достоверно известно, — блефовал я. — И что, кто-то пришел к вам на помощь? Кроме, разумеется, нас?
— Он спасет меня! Я ему нужен! — упрямо отозвался незадачливый чародей.
— Нужны! — Я глумливо усмехнулся. — Как воздух. Пока вдыхаешь — он необходим, а на выдохе — «скатертью дорога»! Не будьте младенцем, хозяин вас бросил, то есть банально кинул. Как и Соловья, которого вы пошло сдали, я ведь ничего не путаю, именно вы его сдали? — Фуцик хмуро отвернулся. — Не путаю. Так вот: атаман на вас в большой обиде.
Батька едва не погиб из-за ваших неуместных откровений, и, поверьте, он сполна отплатил вам той же монетой. О вас уже известно достаточно. Так что теперь от того, кто из вас будет откровеннее, зависит, кто из вас взойдет на эшафот, а кто вернется досиживать в земли кобольдов. И не надо обманываться, никто и не подумает вас освобождать. Заметьте, даже лихие разбойнички, значительно превосходящие нас числом, пальцем не шевельнули, чтобы отбить верного дружка своего начальника.
— Испужались, песьи сыны! Решили, видать, что Юшка-каан в великой силе против них выступил, — хмуро пробормотал Фуцик. — Знали бы, кому служат…
— А вы знаете? — перебил его я. — Ну?! Не темнить! Отвечать быстро и четко!
— На что мне это? Хоть так, хоть эдак всяк шаг мне гибелью смертной грозит. — Пафос слов узника был достоин большой сцены, однако его упрямство я явно недооценил.
В этот момент в дверь, тихо постучав, бочком втиснулся Вавила.
— Вот вы где! А я вас все ищу, ищу. Вопросец есть.
— Ну, что еще? — недовольно буркнул я.
— Возницы, с позволения сказать, интересуются — с орехами-то чего делать?
— Фуцик! — Я обернулся к лежащему. — Зачем вам нужно было столько орехов?
Позор волшебного цеха упрямо сжал губы.
— Ну, как знаешь, — отмахнулся я. — Не желаешь говрить, спросим у хозяина.
Я покосился на толмача.
— Ну-ка, стань вон там, чтобы тебя в зеркальце видно не было, да слушай внимательно.
Волшебное стекло вновь пошло волнами, оставаясь при этом обсидианово-черным.
— Ты всё еще здесь, недоумочный сукин сын? — послышалось из дальней дали нежное приветствие «крестного отца».
— Вот вы меня не полюбили! — с деланным удивлением посетовал я. — За что, спрашивается? Сладок кус я у вас изо рта не вынимал, зеленым вином не обносил. Вот, кстати, шестерку вашу козырную от злых людей сберег, а то б не быть ему уже живым.
— Оно бы и к лучшему, — сквозь зубы процедил всё еще неведомый, но уже близкий враг.
— Ну что ж вы так! — мягко пожурил я. — Фуцик так тепло о вас отзывался, так много всего рассказывал!
— В игры со мной играешь, выползень гадючий?! Ужо доберусь я до тебя!.. — прошипел голос по ту сторону зеркальной глади, и от яда, таящегося в нем, стекло, казалось, вот-вот пойдет пузырями.
— Ну, опять! — продолжал юродствовать я. — Тут, понимаешь, всей душой, а вы мне невесть чем угрожаете! Я чего тревожу-то. Тут у меня орехов сыскалось видимо-невидимо, так крестьяне слезно просят им отдать. А Фуцик кричит, что это ваше добро и трогать ни-ни…
— Сожри их и сдохни! — любезно порекомендовал мой таинственный собеседник, заканчивая разговор.
— Угу, — кивнул я, возвращая трофейное средство оперативной связи в исходное положение. — Угу. Бесхозяйственное отношение к ценному посевному материалу! Ну что, — я бросил взгляд на урядника, — голос знакомый?
— Оно как же! — Польщенный доверием Несусветович картинно пригладил кончики усов. — Хоть и ругань ругательская до ушей моих доносилась, да глас изменен, но как не признать! Таких речей, раз услышав, не забудешь. Наушник это королевский — Ян Кукуевич! Я вам о нем давеча сказывал.
— Всё точно, — кивнул я. — Ян Кукуевич. Он же — Ян, Кукуев сын, разбойник из земель кобольдов. Что и требовалось доказать. Вот и весь ваш секрет, гражданин Фуцик! Нам вы больше не нужны. Хозяину своему, как сами, вероятно, слышали, тоже. Так что, сами понимаете…
Я повернулся к выходу, демонстрируя готовность поставить внушительный крест на дальнейшем существовании невезучего боевого мага.
— Постойте! Погодите! — Исполосованный кнутом горе-иллюзионист, кривясь от боли, подскочил на тюфяке. — Я всё скажу! Я тайну знаю!
— Та-айну? — протянул я, останавливаясь. — И что, полезное что-нибудь, или так, для любителей всякой стародавней мишуры?