— …Самой мне черных волков видеть не доводилось, а кто их узрел, те от страху дрожи унять не могут да слово молвить боятся. Слышала, что ростом они с человека, глаза как плошки, шерсть черная, а при луне полной отливает серебром, совсем как дорожка на воде. Идут всегда стаей, и всякий, будь то зверь или человек, пред ними замертво валится.
— Так уж и валятся! Откуда ж, интересно, этакая напасть взялась-то? — хмыкнул я.
— Доподлинно мне о том неведомо, — извиняющимся тоном предупредила Оринка, — а только деда сказывал так.
В ту первую ночь, когда тонкая царапина горизонта впервые отделила сушу от неба, из ужаса изначальной бездны явилась сюда стая. И тот, чьей волей сотворился этот мир, увидев ее, вознегодовал, ибо не была она частью замысла его, и не было ей места в сотворенном мире. Он метал в стаю огненные копья, от которых дрожала земля и раскалывалось небо, но черные волки продолжали свой путь, не устрашенные и неустрашимые, ибо не был еще рожден страх на этой земле. Шли они, безмолвные, как та неизреченная бездна, из которой они явились. Черные волки были первыми, вступившими в этот мир. Они пришли в него, не ведая и не спросясь замысла Творца. Безмерный хаос дышал им в спину, точно рожок охотника, мчащегося вдогон по кровавому следу. Никто не скажет, сколько их было, сколько пало под разящими ударами огненных копий, но всякий из них, кто выжил, узрел воочию и мощь, и бессилие Творца. Стая первая исказила предвечный замысел, войдя в этот мир. С тех пор он изменился, а от того изменения пошли и иные. И превращениям этим нет ни числа, ни имени. Откуда пришли они? — спросишь ты, глядя, как полная луна заливает обманчивым светом великую бездну. Где следы их? Желтые глаза Великой Стаи пристально следят за тобой, и вечен ее путь, ибо вечна сила, лежавшая в начале начал.
— Странно, — отвлекаясь от своих мыслей, покачал головой я. — Бездны, творцы, огненные копья… А воруют детенышей грифонов? — Оринка насупилась.
— Это древнее сказание. Моему деду его дед поведал, а то был знаменитый дед Бабай, который одному каану предсказал, что его дохлая лошадь укусит! С тех пор-то, — вздохнула девушка, — мы неотлучно в лесу живем.
Я не нашелся, что ответить на ее слова, но, к счастью, затягивающуюся паузу прервал зычный голос Вадюни:
— Слышьте, я типа просек, с каких болтов Фуцик в красное ударился!
— Ну-ка, ну-ка! — заинтересованно поторопила его фея.
— Мы когда первый раз в Елдин под конвоем ломились, нам толмач по ушам тер, что типа есть тут две шоблы. Одна, стало быть, Юшки, другая — этой метелки, как там ее?..
— Вихорьки, — вставила фея.
— Точно. — Злой Бодун согласно кивнул. — А еще типа подполье, которое против всех.
— Красные демонята, — негромко вставил стременной.
— Так я и соображаю. Может, у Фуцика конкретно высветилось его краснодемонятческое нутро? А что, все сходится: секреты всякие, голоса там, побег с каторги. Я помню, когда у нас красные к власти ломились, они тоже по банкам шерстили, эксы [14] устраивали.
— Неужто Симон Ненька на такое-то пошел? — ошеломленно выдохнул приближенный Юшки-каана. — Хотя, прямо сказать, отчего бы и нет. На то они и демонята.
— Симон Ненька? — ухватился я за новое имя. — А это кто таков?
— Поговаривают, есть такой. Все демонята его как отца родного чтут.
— Ну что? — Я обратился к путешествующему в нашей компании разбойнику. — Не вспомнил? Не Симон Ненька твоего пахана кличут?
— А как бы ни кликали, мне с того что за корысть? — недовольно буркнул Соловей. — А только посредь ночи я б его ни за что звать не стал.
— Ну-ну, не пугай! — осадил я пленника. — Пуганые. — Соловей только презрительно хмыкнул в ответ и угрюмо впялился безразличным взором в проплывающий мимо пейзаж.
— Версия красивая, — похвалил я напарника, и тот от удовольствия широко расправил плечи. — Но есть одна закавыка. Красные демонята сидят в подполье и воюют против всех. А здесь таинственный некто обещал Соловью реальную крышу и круто ее держал в течение нескольких лет. Причем ни понтов, ни распальцовки, ни другой блатной шелухи. Всё тихо, чинно, благородно. Банда в полторы сотни рыл трусит большак, точно золотоискатель свой лоток, а такое впечатление, что никому до этого просто дела нет.
— Оборотни в погонах! — трагическим шепотом проговорил Ратников.
— Кто-кто? — насторожилась Делли.
— Не важно, — отмахнулся я. — Монстры. Меня в этой истории другое напрягает: нечеловеческий голос.
— Может, какой дракон решил на нас войной пойти али еще нечисть какая?
— Нужны вы дракону, как на хвост пропеллер! — желая блеснуть познаниями в прикладной драконологии, заверил субурбанца Вадим. — Если хочешь знать, то весь этот базар на тему кровожадных драконов — чистой воды фуфло!
— Что? — не пытаясь скрыть недоумение, переспросил гридень.
— Предрассудки, — кратко перевел я.
— Знавали мы тут одного дракона… — не сбавляя напора, продолжил Вадюня.
— Скорее всего это всё же не дракон, — оборвал я речь напарника, продолжая развивать свою мысль.
— А кто? — обиженно надулся тот. — Типа черный волк?
— Типа вряд ли. Скорее всего это всё же человек. Возможно, маг. Здесь сказать трудно. Но есть одна мелкая зацепка. Возможно, заказчик скрывает голос потому, что он слишком хорошо известен.