Когда наступит вчера

— Это всё только слова, — отмахнулся я. — Если вы проявите должное благоразумие, то будете включены в программу защиты свидетелей. Вам будут предоставлены дом, охрана, средства к существованию. Всё это, если пожелаете, в другой стране. Если же нет, — я развел руками, — Нычка свидетель — я сделал всё, что было в моих силах. Решайте сами, но помните, с вашим малахольным фокусником я бы не стал даже разговаривать, его бы колесовали на месте. Но вы не производите впечатления законченного идиота. Думайте! Пока что ваше спасение в ваших руках. Заказчика мы всё равно найдем, но вам, после того как на дыбе хрустнет ваш хребет, от этого будет ни холодно, ни жарко.

Молчание затягивалось, и я лихорадочно обдумывал новые доводы, способные обтесать несговорчивого разбойника до применения средств «реалистичного устрашения».

— Задавайте ваши вопросы, — мрачно процедил криминальный авторитет, наконец прерывая затянувшуюся паузу.

— Итак, имя и прозвище вашего хозяина?

— Не ведаю, — со смаком проговорил Соловей-разбойник.

— Клин! — Кулак И.О. государя опустился на столешницу сантиметрах в пяти от физиономии допрашиваемого. — В натуре этот свистун нас за фраеров держит! Я тебе по жизни говорю…

— Правду баю, — сквозь зубы процедил хмурый атаман.

О. государя опустился на столешницу сантиметрах в пяти от физиономии допрашиваемого. — В натуре этот свистун нас за фраеров держит! Я тебе по жизни говорю…

— Правду баю, — сквозь зубы процедил хмурый атаман. — Не то что имени и прозвания не ведаю, а и лица в жисть не видал.

— Угу, — с тяжким вздохом кивнул я. — Не был. Не участвовал. Не привлекался. Значит, всё-таки решили запираться. Зря, абсолютно зря. Следствию доподлинно известно, что сегодня, около полудня, сразу после нападения вот на них, — я кивнул в сторону стременного, — вы имели разговор с заказчиком. Как вы понимаете, разговор прослушивался. Он запротоколирован и подшит к делу. Так что мы можем обойтись и без вас. Если вы действительно считаете, что быть разодранным четверкой коней лучше, чем жить в тихом месте…

— Я всё как есть сказываю, — угрюмо прервал мои увещевания Соловей. — Говорить — было дело, говорил. И не токмо ныне. А ведать, кто да что, — не ведаю.

— Поясните, — напрягся я.

Страхолюдный пленник обвел глазами внимательно слушающую публику, набрал полную грудь воздуха и с шумом выдохнул, поднимая осевшую на мебели пыль.

— Стало быть, как дело-то было. Давно, еще в былые годы, до короля Барсиада, озоровал я на старом тракте, что из Торца Белокаменного в Елдин-град ведет. Силушка у меня и тогда уже водилась немалая, от свисту у коней ноги подгибались, люди с седел точь-в-точь снопы валились. Ну, известное дело, коли медок хлебать, так большой ложкой! Удумал о себе много чего. Всякую сторожкость потерял. Вот сижу как-то на дубах заветных в засаде, поджидаю купчину переезжего али путника с богатой поклажей. Вдруг, глядь — витязь на коне, зерцало на нем золотым огнем так и пышет. Шелом — не простой железный колпак, а еловец с личинною. Меч — харлужник.

Соловей-разбойник отрешенно махнул рукой:

— Одно слово, как есть справный витязь. И надоумила ж меня нелегкая свистануть ему!.. — Новый тяжкий вздох возвестил о том, что события давно минувших дней очень ярко отложились в памяти разбойника. — Ну, я, стало быть, свистанул, а он только к конской шее приник, да затем со всего маху швырь в чело мне булавой. Да так, что и не знаю, как токмо жив остался! Сверзился наземь с дуба, дух из меня вон. А витязь аркан мне на ноги привязал да за собой в Елдин-град приволок.

— Это Светозар Святогорович был, — пояснила фея.

— Он самый, — со вздохом подтвердил Соловей-разбойник, прикладывая лапищу к голове, вероятно, к тому месту, куда пришелся удар палицы. — Выходили меня лекаря на пагубу злую. Едва в колодках опосля того не сгнил. С тех пор громких звуков не выношу. Голова, точно наковальня под молотами. Бывало, свистнешь всего-то вполсилы, опосля день башкою маешься… Словом, приволок меня витязь в Елдин-град на аркане. Ему хвостней полную шапку отсыпали, а меня продали в услужение к кобольдам в подземные храмины. Три года тачку катал, Солнцелика не видал. Думал, уж совсем конец мне придет. А только как-то ночью разбудил меня стражник и поволок в какую-то черную-черную комнату. Такую темную, что и носа своего не разглядеть.

— А там на черном-черном столе черный-черный гроб?! — радостно предположил Вадюня, не слишком, видимо, заботясь о поддержании величественного имиджа исполняющего королевские обязанности.

— Ничего такого в помине не было, — нахмурился Соловей-разбойник. — А и было бы, я б не узрел. Стражник меня в ту комнату впихнул, дверь на засов, и поминай как звали! Ну, думаю, всё — смертушка моя пришла! Ан не-ет! Вдруг глас из мрака: «Ну что, Соловей, как оно, во глубине земли? Сладко ли?» Ну, вестимо, что не сладко.

Стражник меня в ту комнату впихнул, дверь на засов, и поминай как звали! Ну, думаю, всё — смертушка моя пришла! Ан не-ет! Вдруг глас из мрака: «Ну что, Соловей, как оно, во глубине земли? Сладко ли?» Ну, вестимо, что не сладко. А глас далее вопрошает: «Желаешь ли вновь на волю?» Я в ответ: «Желать-то желаю, да чем за то платить надобно?» А мне, стало быть: «Плата с тебя будет — верная служба, да от добычи десятина. А за ту службу я тебя от всякой напасти уберегу».

— Прикинь, Витек, кто-то здесь солидно крышует! — Я молча кивнул.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136