— Слышь, Клин, — зажимая пальцами ноздри, прогундосил Вадим. — А эти, которые в оцеплении стоят, нас, часом, не порешат?
— Не думаю, — помотал головой я. — Во-первых, Делли с Оринкой нас страхуют, во-вторых, они стоят довольно редкой цепью. Пикеты по два-три человека через каждые полета метров. Собрать сильное ядро против нас весьма затруднительно. Да и к чему воеводе убивать почетных гостей? Мало ли кто захочет ему нас припомнить? Вон хотя бы побратимы твои — троица «Мама не горюй»! А до малиновой линии отсюда рукой подать! Там чихнут — здесь здоровья пожелают.
— Слушай! — Вадим остановился, и идущий следом мышелов уныло ткнулся ему в спину. — Это ж у меня еще брательный крест есть!
— Конечно, — подтвердил я.
— А че мы им в натуре в замке не сработали? Прикинь, Кукуевич бы дверь открыл, а мы уже за малиновой линией!
— Привет! А «мосберг»? А кони? — с удивлением напомнил я. — А вообще-то, если так, без дураков, я просто о нем забыл. Привычку работать с волшебными приспособлениями, видишь ли, надо вырабатывать с детства. Но, как говорится, это всё в прошлом. Смотри под ноги! Здесь водятся крысы размером с пони. А им, между прочим, всё равно, претендент ты или просто так — прогуляться вышел.
А им, между прочим, всё равно, претендент ты или просто так — прогуляться вышел. Сожрут и адреса не спросят!
— То-то Финнэсту раздолье! — пробормотал Вадим. Дальше он уже шел молча, опасливо поводя «мосбергом» из стороны в сторону.
Дыра, о которой не так давно ученый естествоиспытатель рассказывал незадачливому магу, скоро обнаружилась. Она находилась в не слишком глубокой балке и более всего напоминала сливное отверстие, почти забитое разлагающимися останками чего-то, некогда живого. Кто бы мог подумать, что здесь находится вход в древнюю Сарукаань, царившую в незапамятные времена над всем этим краем! Мясо, вываленное поутру, кое-где еще алело кровавыми обрывками под черным оперением воронья и падалыциков, слетевшихся на обильный банкет.
— Я не могу, — просипел Вадим, отворачиваясь и, похоже, собираясь присоединить к громоздившимся вокруг грудам отбросов переработанные остатки вчерашнего ужина. — В натуре, пошли отсюда, на хрен!
— А Сфинкс? — напомнил я.
— В дупло этого Сфинкса с его загадками! В гробу я его видал!
Из тайного лаза, в который и человек-то должен был входить наклонившись, раздалось утробное чавканье, хруст перемалываемых костей и сдавленный рык. За этим последовала мощная здоровая отрыжка, всполошившая стервятников, дотоле не обращавших внимания ни на замурованного в подземелье монстра, ни на людей, невесть зачем притащившихся к кормушке.
— Вадим, — едва дыша зажатым носом, укоризненно начал я. — Что за капризы! Мы уже здесь, надо идти.
— Болтов тачку! — угрюмо насупившись, выдохнул Злой Бодун. — Не пойду я туда! — и добавил, едва слышно: — Я его боюсь.
— Я тоже, — честно сознался я. — Так что ж теперь, вернемся и скажем Делли и Оринке, что не узнали пароль, потому что испугались лезть в подземелье?!
— Нет, — с тоской согласился могутный витязь. — Это в натуре не по понятиям. А давай скажем, что он уже подох! А че — ему, по жизни, уже сто лет в обед! Че он типа подохнуть не может?!
— Лет ему куда больше, а подохнуть он, видимо, не может, — с тоской констатировал я. — Давай не бузи. Если я всё правильно рассчитал, Сфинкс теперь пьяный и сытый. Ответ на его загадку я знаю. Так что давай — на раз-два-три. Я заскакиваю, ты меня прикрываешь. Раз! Два! Три!!! — Резкие слова команды прозвучали в смрадном воздухе, однако ни Вадим, ни я не тронулись с места. — Ну, чего стоим? — мысленно давая себе затрещину за внезапный приступ страха, проговорил я. — Кого ждем?!
— Я типа башню вспомнил, — нехотя сознался Вадим.
— Так, оставляем башню в покое. В конце концов, если бы не она, я бы, может, и не вспомнил, что у Сфинкса от такой жизни должен быть непроходящий сушняк. К тому же в башне вообще был не Сфинкс, а анчутки. Этот, может быть, и вовсе старый и беззубый!
— Ага, беззубый! Кости, точно семечки, хрумает!
— Всё! Разговоры в сторону, прикрываем глаза, чтоб вид дороги не смущал. На счет «три» их резко открываем и наперегонки бежим к лазу! Всё понятно? Действуем! Раз! Два!..
— Ты кто? — прогрохотал глухой, но, впрочем, весьма сильный голос. — А! Какая разница! Отгадывай загадку, иначе я тебя съем. Кто утром на четырех, днем на двух, вечером на трех? И чем больше ног, тем он слабее.
— Человек, — послышался рядом с пещерой спокойный и уверенный голос Финнэста.
«Безумству храбрых поем мы песню!» — писал когда-то великий пролетарский писатель и был, несомненно, прав. Однако сегодня нам следовало воспевать храбрость безумных. Я и согласен был воспевать что угодно, но только после возвращения со свалки и хорошего душа.
— А ты кто таков? — вновь послышался из темноты голос отважного гридня.
— Как это кто? — недоуменно отозвался хранитель древних тайн. — Я Сфинкс!
— Да ну! — оторопело воскликнул Ясный Беркут, очевидно, только сейчас осознавая, куда он попал. — Слыхать — слыхивал, но чтоб вот так воочию свидеться — и не гадал даже! Сказывают, что в прежние века, когда ты… — Финнэст замялся, — ну, когда на воле был, ты, как кого встретишь, тотчас загадки загадываешь?