— Кто знает? — Чародейка устало пожала плечами. — Может статься, что ежели верным путем идем, то и не навсегда. А может, и по-иному как.
— Не, ну круто! — пробасил за ее спиной Вадим, всё еще до конца не оклемавшийся после ночного кошмара. — И че теперь будет?
— Не ведаю, — призналась фея. — Может статься, други мои верные, что и впрямь след вам в обратный путь пуститься. Как люди говорят, подобру-поздорову.
— Клин, — в голосе Ратникова слышались просительные интонации, — может, действительно… Типа, ну его к этим, как их, анчуткам! В жизни всяко бывает! Когда. — мы, когда — нас. Ну, мы же конкретно рубились, без дураков!
— С дураками, — процедил я. — Вадик, слушай меня внимательно и постарайся вникнуть. Мне уже по барабану, есть в этой стране король или нет. Более того, насколько я успел заметить, кроме тех, кто собирается сесть на престол и кучки их лизоблюдов, это вообще всем по барабану. Если местное население такой расклад устраивает, почему меня он должен допекать?
Но! Дело мы уже начали, накопали кучу разного материала, с которым не ясно, что делать. Наловили шелупони полный невод и навредили всем местным крутым, до кого только смогли дотянуться. Только из-за нашего расследования неплохой, в сущности, парень, Финнэст, смотрит на мир пустыми глазами и ищет мышь. А замечательная девушка Оринка, которая сегодня ночью спасла жизнь и тебе, и мне, вообще бросила дом, семью и хозяйство и поперлась хрен его знает куда. Сам знаешь, что из этого вышло. Так что теперь для нас распутать этот чертов клубок — дело чести. Иначе я себя просто уважать не смогу. Понимаешь?
— Да я ж типа ничего, — попытался вставить сконфуженный Ратников.
— Вадим, — продолжал настаивать я, несмотря на полное отсутствие сопротивления со стороны друга. — Если ты видишь хоть один веский довод… Повторяю, веский, чтобы нам свернуть свою работу, назови мне его сейчас или молчи. Я лично таких доводов не вижу. А то, что я облажался, как последний дурак… Что ж, впредь буду умнее.
— Должна тебе заметить, Виктор, — стараясь утихомирить припадок самобичевания, увещевая, заговорила мудрая фея, — что Оринка не токмо по своей воле поднялась да пошла. Она ж, поди, не селянка какая, а кудесница. Видение ей было…
— Стоп! — Я затормозил «ниссана». — Видение… Действительно видение! Она, я помню, наблюдала какие-то вроде картины в лесу у деда Пихто. Возможно, и о событиях этой ночи она знала заранее. Не зря же мы еще во двор не вошли, а она уже на поиски конопли отправилась! Ни тьмы, ни дикого зверя не побоялась.
— Ну, дикий зверь ее, положим, не тронет. Да и ко тьме лесной она привычна, — медленно проговорила фея. — А вот что ей ведомо было, каким вы нынче козлом скакать будете, может, и верно.
Я поморщился, услышав нелестное сравнение, отпущенное Делли, но продолжил, чеканя каждое слово:
— В таком случае я очень хочу знать, что еще видела Орина в своем волшебном чане. Мы исполнили все условия, взяли ее с собой и, кажется, больше нет резона скрывать от нас информацию, имеющую прямое или косвенное отношение к расследуемому делу.
— Что ты на меня-то оком грозным сверкаешь? — Чаровница дала шпоры коню. — Как вернется, у нее и спроси.
Лужайка по ту сторону замкового рва всё еще напоминала ночевку очень бедного цыганского табора. Единственная кибитка, правда, едва ли не доверху забитая хвостнями, красовалась посреди лагеря. Вокруг нее своеобразной продуваемой всеми ветрами стеной располагались собранные из плащей импровизированные палатки. Чуть поодаль бродили стреноженные кони, деловито щипая траву и, похоже, не обращая внимания на резво скачущего между палатками и выпасом юного грифона.
Завидев нас, он со всех ног бросился навстречу, курлыча и хлопая крыльями. Потревоженный этим шумом часовой, дремавший у костра, поспешно вскочил, салютуя чудом выжившему начальству.
— Дозвольте вам доложить, за время ночного дозора никакой беды или иной напасти в лагере не стряслось! — звучно отрапортовал он, пожирая глазами командиров. Хотя что-то в его взгляде говорило, что хороший кусок прожаренного мяса он бы пожирал с куда большим удовольствием.
— Вольно, боец! — Лицо Вадюни расплылось в улыбке. — Служи по уставу, завоюешь честь и славу!
— Где Орина, свет Радиоловна? — перебил я друга, желавшего, по видимости, ознакомить караульного с прочими азами военной мудрости, украшавшими в недавнем прошлом стены Вадюниной казармы.
— Так ведь… — замялся стольник, — не могу знать. Вечор как ушла, так доселе и не вернулась.
— Что? — Я напрягся, лихорадочно прокручивая в голове варианты, когда юной кудеснице вдруг не хватает заготовленной для сожжения конопли. — А ну, всем подъем! Сорок пять секунд, выходи строиться!
— По-одъем! Подъе-ом! — заорал дневальный, распугивая дичь на пару верст в округе.
— Ну что ты, Виктор. — Делли положила руку мне на плечо. — Не горячись. Может, ничего ужасного еще и не стряслось. Пешком же идет! Или же поутру с устатку сон ее сморил. Девонька-то молода-молодешенька, силы полной в ней и на треть нет. — Она хотела добавить еще что-то, но тут украшенный гирляндой из волчьей плети Проглот насторожился, поднял длинные уши и угрожающе щелкнул клювом.