— Меня это удивляет и настораживает, — поделился я сомнениями с опытной в местных каверзах феей.
— Меня это удивляет и настораживает, — поделился я сомнениями с опытной в местных каверзах феей. — Возможно, конечно, что мы выставили себя полными идиотами, шарясь сегодня по свалке, и нас перестали воспринимать всерьез. Должно быть, здешние монархи наносили свой визит к Сфинксу тайно, но разве это повод сбрасывать нас со счета? В конце концов, где сказано, что идиот не может быть королем Субурбании?
— В натуре, базар фильтруй! — оскорбился Вадим.
— Это не о тебе. Я вообще. Так сказать, теоретически, — отмахнулся я. — В истории, кстати, были примеры.
— Чего не знаю, того не знаю, — задумчиво покачала головой Делли. — Но я вот что скажу вам, други верные. Кроме вас у норы Сфинкса еще кто-то таился.
— Может, бомжара какой? — через плечо кинул Ратников, поигрывая «мосбергом».
— На побродяжку не похож, — с сомнением отозвалась чародейка. — Да и о чем нищему без роду-племени с могущественным воеводой беседы беседовать?
— Там рядом крутился почтеннейший господин Волына? — настороженно уточнил я. — Мне казалось, что он умчится подальше вместе со своим надушенным платочком, как только мы сунемся за оцепление.
— Ан нет, не умчался! Сидел, с коня не слазил, сквозь зубы всех ругательно лаял. Знать, соглядатая своего выжидал. Тот незадолго перед вами появился. Ратники его без слов к воеводе пустили, верно, знали, каким путем тот идти будет.
— А каков этот наблюдатель, не приметила?
— Далеко было, — со вздохом созналась фея. — Не разглядеть. Приметила только, что волосья длинные, да весь такой, как шнырь.
Я придержал коня.
— Как шнырь, говоришь? Занятная история. А не досточтимый ли это господин дю Ремар свои научные изыскания на свалке проводил?
— Об том не ведаю, — озабоченно вздохнула сотрудница Волшебной Службы Охраны. — Видеть не доводилось. Одно скажу. Как этот, с волосьями, прибег, так воевода его выслушал да враз схватился за зеркальце, а потом и вовсе ускакал, точно больше его ничего не заботило.
— Вот оно как! — Я сел и потер лоб, точно намереваясь активизировать серое мозговое вещество. — Должно быть, это действительно наш хитроумный знакомец. Ишь, каналья, притаился-таки где-то в отбросах! Не уследили!
— Уследишь тут! — набычился Вадюня. — Слава Богу, в натуре себя не потеряли!
— Ладно, дело прошлое! — отмахнулся я. — Прощелкали клювами, значит, так оно и есть. Что мы имеем в итоге на сегодняшний день? Скорее всего Кукуевич получил всё, чтобы провернуть свой план с орехами.
— Это типа Фуцика план, — поправил меня Злой Бодун.
— Верно, — согласился я. — Но это не ко мне, это в патентное бюро. Суть в другом. Помешать мы ему реально не можем, и он это прекрасно понимает. В сокровищницу он, должно быть, не сунулся. Но в том, что Кукуев сын подозревает, чьих рук дело подмена священных прибамбасов, я практически не сомневаюсь.
— А че, в натуре? — усомнился Ратников. — Там, по жизни, и демонята крутились, и Поймай Ветер отирался! Чуть что — сразу мы?!
— Потому что он производит впечатление неглупой сволочи.
Сволочи, но неглупой. Но дай Бог, чтобы я ошибался. Пока же, вероятно, он постарается проследить за нами вплоть до моря, чтобы мы для него поработали прерывателями минных заграждений.
— В смысле? — напрягся несостоявшийся преемник Хведонова трона.
— Если Кукуевич не дурак, а я повторяю, мне этот сукин сын таковым не кажется, он, вернее, его шестерки, будут тихо идти за нами следом, не упуская из виду. Если на пути к морю подготовлены западни, скажем, того же Юшки, то мы угодим в них первыми. Да и пешая морская рать, с которой нам еще предстоит так или иначе столкнуться, еще тот подарочек! И, как я понимаю, почетное право развернуть его Кукуевич любезно предоставляет нам. Сам же он, вероятно, в спешном порядке будет готовиться к изъятию Хведонова куша. Это, как говорится, и ему прибыль, и Юшке убыток.
— А как мы с морпехами в натуре разбираться будем? — Вадим второй раз на дню порадовал меня глубиной поставленного вопроса.
Признаться, я и сам толком не представлял, каким образом договариваться о перевозке к острову и обратно с этим усиленным взводом малоразговорчивых исполинов. В сказке, слышанной в далекие годы детства, это были наши богатыри, надежа и защита. В нынешнем положении всё могло быть совсем иначе. Какие доводы могли теперь их убедить — одному Богу известно.
— Я нынче поутру образ в воде ключевой видала. — Оринка, дотоле мило ворковавшая с пришедшим в себя гриднем, услышав последний вопрос, неожиданно встрепенулась, обращая наконец внимание на нас. — У берега, у самых волн, два витязя, и вкруг их великое множество иных. И все такие высоченные, что и в мире выше не сыскать!
— Знатное видение, — поморщился я. — Стоит полагать, что один из витязей — наш любимый Злой Бодун, а второй представляет команду пешей морской рати. Они что же — сражались?
— Ни в малой степени, — заторопилась с ответом кудесница. — Беседовали весьма почтительно. А витязем, коего я в волшебной глади видала, вовсе не Вадим был.
— А кто же? — Я удивленно посмотрел на девушку.