Я хотел было растолковать Вадиму тактику нашего поведения, позволяющую сыграть с максимальной выгодой, но тут вновь заскрипели дверные петли, и появившийся в дверном проеме стражник молча кивнул мне, командуя на выход.
Комната Соловья-разбойника, в которой мы провели последнюю ночь, уже была приведена в максимально возможный порядок. От проломов в стенах были убраны осколки камня, разбитая в щепы мебель горела в кострах, отчего помещение казалось неожиданно просторным.
Ян Кукуевич стоял у окна, вдыхая ту малую толику свежего воздуха, которая тонкой струйкой втекала в затхлый кабинет.
— Твой друг не очень-то разговорчив, господин одинец, — едва поворачиваясь ко мне, бросил атаман.
— Он еще не свыкся с мыслью видеть в вас союзника, — бесстыдно кривя душой, объяснил я.
— А ты, получается, свыкся? — на лету поймав мою подачу, парировал Ян.
— Я человек реальных взглядов. Мне до престолов дела нет. Сами знаете, одинцы-следознавцы в государевы дела не лезут. Мое дело — душегубов ловить да злоумышления предупреждать.
— Ой ли? — усмехнулся мой настороженный оппонент. — Что ж вы, господин одинец, близ И.О. государя очутились?
— Как же иначе? — Я удивленно поднял брови, недоумевая, что вообще значит такой нелепый вопрос. — Вадим, конечно, мне друг, не без того. Но ведь и то правда, что выше него государевых мздоимцев в Субурбании не нашлось. Мой же удел — разузнать, какой недруг против государя злоумыслил.
— Уж не меня ли таковым числишь? — Мне показалось, что в ухмылке Яна Кукуевича холодно блеснули волчьи клыки.
— Было дело, — честно сознался я. — Подозревал. Но это в прошлом. Сейчас у меня есть проверенная информация, что преступление это Юшка-каан с мурлюкским Генеральным Майором измыслили.
— Да ну?! — В голосе вчерашнего разбойника слышался неподдельный интерес. — Неужто? И что же, доказать это берешься?
— В застенках сидючи, мало что докажешь! А только мне о том доподлинно известно.
Своими ушами беседу Юшки с мурлюкским лазутчиком слышал. Если их план осуществится, то каан либо всю Субурбанию под себя подомнет, либо западный берег от Руралии до Непрухи. А мурлюки весь этот кус своими огородами считать будут.
— Ишь ты, падаль навозная! — жестко блеснув глазами, процедил атаман. — С потрохами запродался! Ну, да то дело зряшное. — Он усмехнулся. — Вчерась в обед, сказывают, сгинул каан в дыму и пламени.
— Ну, молва и не такое сочинит, — поспешил я огорчить Кукуева сына. — Было дело вчера, взлетел на воздух гостевой терем в Заповедном лесу. Да только Юшки там не было.
— Доподлинно ли то ведомо? — насторожился злодей, явно имеющий отношение к загадочному взрыву в королевском заказнике.
— Да уж, не извольте сомневаться! Вадим самолично его с кулака приголубил. Так что, когда в терему всё рвалось и полыхало, нарочитый муж в лесу валежником лежал.
— Во-о как, — протянул наглый узурпатор, с досадой сжимая кулак. — Экая незадача выходит! Ладно, ступай покуда. Я велел для вас еды приготовить. Так что отобедайте, а после еще поговорим.
Он хлопнул в ладони, призывая стражу.
Весь путь до места временного пребывания я размышлял о том, что время уже катится к полудню, не успеешь оглянуться, закат наступит. Уж не знаю, как там разбойный атаман с его приспешниками, но мы с Вадимом новой встречи с анчутками не жаждали.
— Лицом к стене! — прикрикнул караульный, когда мы очутились у двери, и, оставив меня под надзором своего товарища, начал отпирать замок.
— Да не мог я обознаться! — послышалась из-за стены чья-то возмущенная фраза. — Вот как сейчас вижу, в двух шагах от меня вы на коне промчались!
— Что за нежданная встреча? — Я в недоумении поднял брови и шагнул в залу.
Говоривший сидел спиной к двери, но его заискивающий голос я бы узнал и в кромешной тьме.
— Фуцик?!
Глава 22
Сказ о ветре перемен
Пылкий монолог горе-чародея стих, и он, словно вихрем сорванный с длинной лавки, отскочил в угол, точно надеясь отыскать там защиту.
— Не губите, господин одинец! Не своим умыслом от вас убег! Дю Ремар, змеиный язык, попутал!
Я едва скрыл злорадную усмешку. Да и чему, собственно говоря, было улыбаться? И незадачливый беглец Фуцик, и мы с нашими хитрыми планами теперь находились в одинаковом положении и под одним замком.
— А что ж ты вернулся? — Я занял свое место у стола. — Неужто совесть заела?
— Э-эх! — Чародей-недоучка обреченно махнул рукой. — Не иначе как совесть. Я-то доподлинно о ней немного что ведаю, но, сами посудите, ваше предпочтение, с чего бы вдруг иначе вечор впилась в меня, туга-печаль, да такая, хоть волком вой, хоть в домовину ложись. Гляжу на небосвод, как солнышко за рекой хоронится, а у самого ноги к этим местам так и шагают. Я уж и плакал, и путами их вязал, всё едино! Идти не могу — ползком ползу. Вот, на беду свою, и воротился. — Он снова вздохнул, наглядно демонстрируя тяжесть проигранной схватки с внутренним голосом.
— Наверняка это Делли постаралась, — предположил я, и Вадим, видимо, с целью конспирации, молча, кивком, подтвердил мое предположение.
— Так ведь не видал я ее, — испуганно пробормотал Фуцик.
— Зато она тебя видала. — Я скривил губы, вспоминая давешний рассказ феи о встрече на лесной дороге. Наверняка произвести зачистку в мозгах для могущественной чародейки так же не сложно, как и запрограммировать незадачливого беглеца на возвращение к «родному порогу». — Ладно, с этим более или менее понятно. А к хозяину в лапы как тебя попасть угораздило?