На лице успокоившегося было торговца отразился неподдельный ужас. Упомянутое путешествие по Средиземному морю в его представлении наверняка заканчивалось мрачными застенками инквизиции. А тут уж доминиканцы или иезуиты — разница невелика.
— За что? — жалобно простонал он.
— Сударь, — придавая голосу мягкую суровость, начал я. — Вам не причинят вреда…
— Но я честный человек… — не дослушав, начала оправдываться жертва произвола. В душе купец явно сожалел, что вообще родился в христианской стране.
В душе купец явно сожалел, что вообще родился в христианской стране.
— И как честный человек должны помочь следствию! — продолжил его тираду новоявленный иезуит. — Пока вы проходите по делу в качестве свидетеля, но…
— Я понял, понял, — закивал потерпевший, захлопывая крышку и тщательно запирая замок.
— Ну а теперь завтрак! — широко улыбнулся Лис, точно фокусник, снабдивший кроликами всю ресторацию. — И этому, — он кивнул на моряка, — с ножом для разделки китов, тоже.
Сборы были недолги, и вскоре после утреней трапезы наша команда двинулась к Риге. Купца в его странствиях сопровождала пара слуг, которые, вероятно, значились охранниками, однако, по моим наблюдениям, не слишком оправдывали это гордое звание. Судя по взгляду, которым одарил эту парочку наш проводник, он придерживался того же мнения.
Вообще меня всегда поражала невиданная храбрость охотников за прибылью. Одно дело — мы, люди меча, для которых рисковать головой — занятие привычное, к тому же у нас всегда найдется под рукой какой-нибудь весомый аргумент, чтобы за эту голову вступиться, а если уж не вышло — такова судьба. Но у купцов — ни навыка, ни отточенных рефлексов, ни желания во что бы то ни стало одолеть противника. И вместе с тем, очертя голову, рискуя жизнью и товаром, они пускаются через полмира в зыбкой надежде заключить выгодную сделку. При этом все их упования — на божий промысел и такую вот немудрящую стражу.
Сокровища, которые вез наш спутник, стоили целого состояния. Вероятно, он мог нанять и большую стражу, однако в этом случае разбойники, будь то с земных или морских больших дорог, быстро вычислили бы в нем предмет своего корыстного интереса. А следовательно, искали бы способ обойти конвой или же как-нибудь посноровистей отправить его к праотцам.
Выезжая из владений гостеприимного Мунка, я оглянулся и невольно осадил коня. Увиденное поразило меня настолько, что я едва успел окликнуть Лиса, прежде чем захохотать.
— Шо это тебя на хи-хи пробило? — Сергей последовал взглядом за моим указательным пальцем.
Вывеска трактира имела теперь вид иной, нежели прежде. Над голубиной троицей дугою красовались пять звезд, тех самых, за которые с несвойственной ему щедростью заплатил мой напарник.
— Ах-хренеть! — Физиономия Лиса, полагавшего рубль в чужих руках личным оскорблением, приняла страдальческое выражение. — Ободрали, шо макака банан. Буквально за наш счет евроремонт сделали. Впрочем, — он задумался, выискивая обратную сторону у этой медали, — если считать, шо мы ночевали в пятизвездочном отеле, то еще дешево отделались!
Должно быть, огорчение из-за бездарно потраченного талера заставило моего друга забыть о том, что запас продовольствия, выданный нам Гюнтером в дорогу, не стоил нам ни гроша, а сделанные нам подарки многократно превышали наши финансовые затраты.
Мы отъехали уже довольно далеко, когда я чуть придержал коня, поворачиваясь к Лису.
— Слушай, есть одна закавыка.
— А может, без нас обойдется? — с укоризной поглядел на меня друг.
— Погоди, дай сказать. Предположим, Штаден действительно клюнет на удочку и, бросив все, вместе с шапкой Мономаха примчится в Феллин…
— Ну, подождет, не маленький. Это ж тебе не под дверью в сортир, когда в брюхе буря и натиск…
— Речь не о том, — поморщился я, не желая углубляться в затронутую напарником тему.
— Штаден приедет на постоялый двор, Мунк расскажет ему о наших «подвигах», которые тот скорее всего примет за очередной сеанс магии, но дальше кабатчик сообщит, что мы отправились в Средиземное море…
— Вот тут-то Штаден и офигеет, — предположил Лис. — Вот таким фиганутым мы его по возвращении и застанем.
— Я серьезно, — попытался я урезонить друга.
— Да ну, не парься. Черкни старине Генриху пару слов, мол, жди меня, и я вернусь, свято храни тайну золотого ключика и будь всегда готов!
— К чему готов? — не понял я.
— Да какая разница. К борьбе за дело Ленина и шо-то там коммунистической партии! Лишь бы с места не двигался.
Он повернулся к слугам негоцианта и, глубокомысленно оценив ездовые качества каждого, сообщил тому, кого счел более пригодным к несению фельдъегерской службы:
— Эй, парень! Назначаю тебя мимоденежером по связям с общественностью.
— А? — прозвучало в ответ.
— Короче, сейчас вот он, — не вдаваясь в обсуждение начальной литеры алфавита, показал на меня Лис, — выдаст тебе записку, и ты — одна нога здесь, то шо между — там, а вторая — снова здесь, — метелишься обратно в «Три голубя» и отдаешь ее хозяину. Затем бегом, прыжками, шо та блоха на кенгуру, — в рижский порт.
Он повернулся к провожатому:
— Как ваш корабль называется?