— Вот еще что, джентльмены, — двадцать третий герцог Бедфордский дождался ухода последнего члена комиссии и чуть притормозил в дверях, — я сделал все, что мог. Вы не отстранены от работы, хотя, скажу честно, в институте раздавались такие голоса. Но радоваться особо нечему. Миссия у вас непростая. Из наших источников в Стамбуле сообщают, что Мустафа согласился принять участие в походе на Москву. Ожидаемая численность войск, которые он приведет, не менее двухсот пятидесяти тысяч.
Уже намечены активные приготовления к боевым действиям в Кафе, Гизелеве и Аккермане. Очень надеюсь, у вас есть, чем ответить.
Не дожидаясь ответа, он повернулся и начал спускаться вниз по лестнице к заднему двору, где стоял замаскированный спасательный катер.
Армия форсированным маршем двигалась к Новгороду. Теперь это была уже не та сумбурная толпа вооруженных людей, которая шла этим путем совсем недавно. К Новгороду отправлялись стройные полки, пусть и не обстрелянные еще, но уже собранные в единый кулак железной дисциплиной.
— А что, дядюшка Яков, — Рюрик повернулся к ехавшему рядом Баренсу. — Люди сказывают, за полночь над Грудком зарево полыхало. А потом — точно звезда огненная в небе мелькнула и пропала. Как мыслишь, к чему бы это?
— Звезда огненная кометою зовется, — с задумчивым выражением на лице произнес астролог. — И мне ее наблюдать довелось. Летела она не как водится, сверху вниз, а снизу вверх. А стало быть, знаменует сие то, что сегодня небываемому быть. Нынче истина восторжествует — не устоять против тебя нечестивому кровопийце!
— Что ж, твои б слова, да Богу в уши, — удовлетворенно проговорил Рюрик. — Только бы новгородцы не сплоховали!
Я невольно усмехнулся столь вольной трактовке такой в общем-то тривиальной вещи, как старт катера, и активизировал связь.
— Шо уже опять не так? — быстро отреагировал на мой запрос Лис.
Желая передохнуть и разрядиться после «налета высоких гостей», мой напарник вызвался добровольцем в передовой отряд. Предводительствуемый им разъезд уже находился в виду новгородских стен. И сейчас я мог обозревать картину вражеского лагеря глазами Сергея, замаскировавшегося в зарослях кустарника. Стрелецкие полки, укрываясь за щитами гуляй-города, обтянутыми бычьими шкурами, все ближе и ближе продвигались к крепости. Со стен в нападающих летели камни и стрелы. Кое-где гулко взрыкивали орудия и одинокими вспышками били пищали.
— Вы уж там пикники не устраивайте, — наблюдая картину разворачивающегося боя, попросил Лис. — Я так погляжу, народ уже конкретно притомился отмахиваться.
Наблюдениям Сергея можно было доверять. Да я и сам видел, что силы защитников на исходе. Новгородцы оборонялись упорно, озлобленно, но без того радостного воодушевления, которое обычно свойственно первым дням осады.
Казалось, еще чуть-чуть — и приставные лестницы прочно лягут меж каменных зубцов, а вслед за тем по ним словно тараканы полезут штурмующие. Рев труб прервал стрелецкую атаку.
— А это еще что за обеденный перерыв? — Сергей перевел взгляд туда, откуда доносились звуки сигнала.
Поодаль, вне зоны досягаемости выстрела с городских стен, на холме за высоким частоколом красовалась полевая ставка русского царя. У ее ворот виднелись люди в длинных черных кафтанах опричной гвардии. Между тем, повинуясь команде, стрельцы начали быстро откатываться назад, подгоняемые радостными криками, доносившимися со стен. Но победному кличу не долго было разноситься над древней твердыней. Ужасающий грохот молотом ударил по барабанным перепонкам, заставляя нас с Лисом синхронно схватиться за голову. Часть куртины [46] между двумя башнями заволокло клубами сизого дыма, и высоко над городом взлетели каменья взорванной в хлам стены. Тут же вновь утробно завыла труба, посылая стрелецкие полки в очередную атаку.
— Эгей, воевода! — глянул на меня Рюрик. — Что это с тобой вдруг приключилось?
— Видение у меня было, — морщась, выговорил я.
— Худы дела под Новгородом. Царевы минеры крепостную стену взорвали.
Железный Сокол испытующе глянул на Баренса, пытаясь выяснить, можно ли доверять моим видениям.
— Правду он говорит, государь-надежа, — подтвердил астролог, также успевший активизировать связь с Лисом. — Новгородцы спину врагу не кажут, на камнях бьются. Но долго ли выстоят?
Лицо Рюрика помрачнело.
— Напиши-ка, мил-друг, гетману, — обратился он к своему звездочету. — Чтоб с подмогой шел быстро, как только может. Я же покуда, не дожидаясь его, ударю.
— Так у царя ж против нашего вдвое больше будет.
— А и пускай. — Рюрик поднялся в стременах. — Но голова-то одна. Вот по ней и ударю!
Летние ночи севера России — плохие союзники для осажденных. Когда за полночь вокруг не темнее, чем пасмурным днем, — не передохнешь, не спрячешься. Но коли поднялся в рост, постоять за вольности исконные, то не склонить уж головы, покуда держится она на плечах.
Ярдов двадцать стен было обращено в руины. На них волна за волной накатывали стрелецкие полки, силясь обратить в бегство изможденных защитников города. Те пока держались.
— Пора, — скомандовал Рюрик, глядя на движение войск в сооруженную Баренсом дальнозорную трубу.