Эффект не замедлил сказаться. Стремительно вбежавший на звук голоса стражник замер на ступеньках с отвисшей челюстью. А затем, усевшись прямо на холодный камень, с легким подвыванием начал биться головой об стену. Его сотоварищ, появившийся секундой позже, выпучив глаза, молча сполз по дверному косяку.
Его сотоварищ, появившийся секундой позже, выпучив глаза, молча сполз по дверному косяку.
Именно в таком виде их и застала царская процессия.
— Тут у вас со стражей что-то случилось, — пожаловался я, обгладывая куриную ногу. — Перегрелись, что ли…
Глаза Ивана Грозного округлились. Он перевел взгляд с воплощенной рекламы куриных окорочков на стражников, которые напрочь проигнорировали появление монарха. Затем медленно кивнул Штадену и зашагал прочь.
Лорд Джордж Баренс любил жить с комфортом, поэтому апартаменты Якоба Гернеля, отведенные мне любезной волею царя, несомненно, были лучшим из того, на что мог рассчитывать в Москве благородный дворянин.
Пропахшая лавандовым маслом перина и наваристый бульон подарили желанное отдохновение избитому телу и измученной душе. Лис, иногда сам, иногда с Дедом Бабаем, навещали меня, делясь столичными новостями и слухами. За стенами Китай-города бойкий люд вовсю шептался, что вернувшийся издалека чернокнижник Яшка Горний у Богоявленского монастыря чудеса творил и тем спас город от пожара и разграбления. Отчасти эти слухи имели под собой основания. Все дело в том, что раздосадованный неудачной прогулкой по московским подземельям Сергей уговорил с «намухоморенным» Дедом Бабаем флягу «Лисового напоя», и когда мы со Штаденом появились у монастырских ворот, колокола всех кремлевских церквей дружно грянули что-то очень знакомое. Я вслушался, пытаясь определить мелодию, когда на канале связи раздался блаженно-прочувствованный голос напарника:
— Союз нерушимый республик свободных…
Едва удерживаясь от смеха, я крикнув Гонте, что в Москве нам более ничего не угрожает, и без сил рухнул на заботливо подставленные руки опричного сотника.
Если Иван Грозный рассчитывал отправить меня на поиски дяди сразу после освобождения, то он сильно ошибся. Я валялся без сознания около суток и когда наконец пришел в себя, лейб-медик государя вынес безапелляционный приговор — неделя постельного режима. Памятуя о средствах, при помощи которых придворные эскулапы врачевали бренную плоть своих несчастных пациентов, я категорически отказался от ртутных пилюль и кровопусканий. Мое упрямство вначале повергло лекаря в недоумение, но, оценив дядину лабораторию, он признал во мне человека посвященного. Это дало возможность моему верному помощнику выхаживать больного «тайными снадобьями Гернелей» из институтской аптечки.
— Красив. Буквально натюр морд работы Пабло Пикассо, — меняя свинцовую примочку под моим глазом, прокомментировал Сергей. — Что и говорить, обработали тебя на славу. Настоящие ударники феодального труда. Да ты лежи, не дергайся.
Он поправил подушку.
— Спешить нам некуда. Солдат спит, а сольдо капают.
— Спешить нам как раз есть куда, — отозвался я, переходя на закрытую связь. — Баренс назначил встречу. Он будет ждать нас около Пскова. Помнишь, там, где мы с изборским князем мировую пили.
— Ну, это не вопрос. Меня другое интригует. Скажи, пожалуйста, старина Джо, часом, не похитил в качестве разминки собрание идиотских детективов из библиотеки нашего общего друга Мишеля Дюнуара? Шо за тайны московского двора? Секретные встречи на болоте, связные под видом призраков…
— Не связные, а связная. И насчет призраков — это ты сам придумал, — поморщился я.
Увидев мое выражение лица, Сергей повернулся к дежурившему рядом опричнику.
— Але, дворник божий! Не видишь, человеку плохо.
Воды принеси.
Однако на канале связи звучало абсолютно другое.
— Хрен с тобой, золотая рыбка. Ну и шо, эта Маша Хари объяснила тебе, откуда ноги растут? Не у нее, конечно, а у нашего беглеца.
— Похоже, она знает об этом не больше нас с тобой. Абсурдное какое-то дело получается, — вздохнул я. — Сам посуди: Гернель подбирается к Ивану Грозному ближе некуда, пользуется его совершеннейшим доверием, проводит блестящую вербовочную операцию. Его осведомительница — жена первого лица опричнины и дочь не менее первого лица земщины. Баренсу ничто не угрожает, его доступ к информации практически абсолютен. С такими картами на руках, с его опытом он может выиграть любой шпиль. И вдруг выкидывает такой фортель… Еще этот новоявленный Рюрик…
— Может, этот самый Железный Сокол Гардарики и есть Баренс?
— Сомнительно. Его описывали как настоящего викинга — косая сажень в плечах, горящий взор. К тому же лет ему никак не больше тридцати. Однако, судя по локализации последних мест засечки и назначенному месту встречи, Якоб Гернель может быть заодно с самозванцем. Хотя все это очень странно и пока — лишь мои предположения.
— То есть базу в известность ты еще не ставил.
— Не ставил, — честно сознался я. — И знаешь, у меня какое-то странное чувство, будто институтское руководство решило сыграть с нами втемную.
— Не вдуплил.
— Помнишь, у нас возник резонный вопрос о наличии женщин в окружении Гернеля?