— Полагаю, вы уже заканчиваете? — с жестким напором проговорил он.
— Да не так чтобы очень, — взъерошился Лис.
— И все же я вынужден просить оставить нас наедине.
— Да вы шо! А вдруг он опять в буйство впадет, — всплеснул руками напарник. — Вот гладите! Буквально минуту не уследил, как он растерзал ни в чем не повинную подушку. Подозреваю вялотекущую, но резво протекающую аллергию на лебедей.
— Идите прочь, — прошипел кромешник, багровея на глазах.
— Подчиняюсь насилию, — собирая пузырьки со снадобьями в кожаную шкатулку с тисненым мальтийским крестом на крышке, объявил Лис со слезой в голосе. — Но общество «Врачи без предела» в моем лице гневно протестует против попрания и пенитенциарного попустительства!
Он сделал шаг к двери и тут же столкнулся с давешним караульным, волокущим на коромысле ведра с парующей водой.
— А что ж… Ведра-то куда? — переводя взгляд с командира на «лекаря» и обратно, несмело поинтересовался исполнительный страж.
— Отдай сотнику, — проходя мимо, гордо проговорил Лис. — Пусть умоется. Ладно, капитан, я к Гонте. А ты держись на связи.
Штаден с презрением глянул вслед удаляющемуся броднику и процедил, не скрывая эмоций:
— Мерзкий фигляр.
— Так а с водой-то что? — вновь открыл рот караульный.
— Вон!!! — рявкнул сотник, и опричник поспешил скрыться, расплескивая по пути содержимое ведер.
Штаден внимательно оглядел меня:
— Что этот шут гороховый нес о какой-то болезни? На мой взгляд, вы замечательно выглядите. На щеках появился румянец, взгляд посветлел…
— Капитан, откуда румянец? — раздался на канале связи насмешливо-встревоженный голос Лиса. — Ты что там, покраснел? Держи себя в руках. Ты не красна девица, ты белый молодец.
— Ночью мне снились кошмары, — вздохнул я. — Какой-то пожар, пламя вокруг… Так что я случайно разорвал подушку. А чувствую я себя действительно много лучше прежнего.
Я поднялся на ноги и прошелся по комнате, отвлекая внимание Штадена от развороченной постели.
— Это пустое, — махнул рукой собеседник. — Якобу Гернелю она больше не понадобится, да и вам тоже.
— Якобу Гернелю она больше не понадобится, да и вам тоже.
— Почему же вдруг? — насторожился я.
— Царь Иоанн настаивает, чтобы мы отправлялись завтра же поутру. Так что следующую ночь вам надлежит провести, увы, не здесь, а в наших хороминах. Но не беспокойтесь, вам будет отведена отдельная келья.
— Келья? — переспросил я с некоторым удивлением.
— Конечно. Не забывайте, у нас все-таки военно-монашеский орден. Без сомнений, жить в этих апартаментах куда приятней, но такова воля государя.
Я выразил неудовольствие на лице, но Штаден продолжал, казалось, не замечая его:
— Должен вам также сообщить, что орденские правила касаются и всякого рода челяди. Все братья обязаны помогать друг другу, но во время несения службы должны обходиться без какой-либо иной подмоги, нежели уставом предусмотрено. Вследствие чего драбант ваш повинен отправляться к гетману Вишневецкому вместе с атаманом Гонтой и его людьми.
— Но это невозможно, — начал было возмущаться я.
— Вальтер, послушайте меня. Слуга он вам или нет — сейчас не важно. Поразмыслите сами. На кону не только наш план. Стоит вам заартачиться — царь Иоанн решит, что вы не желаете искать своего беглого родича. И как только он так решит — ваша голова слетит с плеч, а следом — и моя, поскольку я этой самой головой за вас в ответе. Несчастный, подумайте если не о нас, то о тех иноземцах, которые спасли жизни свои, поступив на службу в мою сотню. Если уж мне несдобровать, то им и подавно! Ежели вы надеетесь, что люди Вишневецкого снова придут вам на помощь, то выбросьте это из головы. Нынче же днем они выступают в обратный путь.
— Разлучник коварный, — проклюнулся Лис, подпуская в тон глицериновой слезы. — Кстати, у Гонты по поводу отъезда никто не мычит, не телится.
— Но мы с Сергеем вместе уже несколько лет…
Генрих поморщился:
— Не забывайте, армия под командованием Вишневецкого очень скоро отправится в Ливонию. Если желаете, я могу назвать вам надежное место, где он отыщет нас, скажем, через месяц.
— Аукцион неслыханной щедрости, — восхитился Лис. — Буквально — засада по блату.
— Кстати насчет засад, — вмешался я. — Ты Гонту предупредил?
— Ага. Он рвется в бой. Может, поинтересуешься, какую программу увеселений твой корефан подготовил для сечевиков?
— Интересно, как ты себе это представляешь? «Дорогой Генрих, я тут намедни подслушал, что ты обещал царю извести казаков. Будь добр, расскажи, каким именно образом ты это намерен сделать, а то мне необходимо их предупредить».
— Отмазался — так отмазался. А еще лорд, называется! Все приходится делать самому. Долой угнетателей боевого казачества!
— Вы правы, Генрих. Но как же мы с вами встретимся в Ливонии?
— Там есть замок Феллин, — роняя гору с плеч, быстро заговорил опричник. — Рядом с ним поселок, у въезда — большой постоялый двор. Он называется «Три голубя». Его хозяин Гюнтер Мунк — мой старый приятель. Он поможет нам добраться до империи, и через него же ваш драбант отыщет нас. Я сам передам ему эту весть.
— Зачем же, не трудитесь. Как только он придет сюда…
— Вероятно, он больше сюда не придет, — перебил меня Генрих.
— Все готово к отправке царских даров гетману. Приказ об отъезде Гонты у меня на руках. Будет лучше, если ваш соратник покинет Москву вместе со всеми этими голодранцами. Тем паче с рассвета запрещено впускать казаков в Александровскую слободу. Ваш же друг числится, как мы помним, в посольстве князя Вишневецкого.
— Что ж, если так, прошу вас сообщить ему все в точности, не держа в сердце прежних обид, — с грустью в голосе заявил я.