— Простите. — Мои слова были обращены к Бабе-Яге. — В прошлый раз, перед тем как доверить мне ступу, вы говорили, что в тех краях вы встречали запах, похожий на мой.
— Так оно и было, — согласилась хозяйка.
— Это, вероятно, был кто-то из заморских наемников?
— Э нет, голуба! Ты мне, старой, колокола-то не лей.
— Это, вероятно, был кто-то из заморских наемников?
— Э нет, голуба! Ты мне, старой, колокола-то не лей. [22] Нечто я свейский али ливонский дух от вашего, приблудного, не отличу?
— Стало быть, вон оно как.
Мы с Лисом многозначительно переглянулись.
— Сыскался след Тарасов!
— Уж Тарас там или не Тарас — о том не ведаю, а только верно говорю: вашего он роду-племени. А народу, — она пристально глянула на меня, — как есть твоего.
— Ну шо. — Лис положил руку мне на плечо. — История болезни ясна — мания величия с элементами мании преследования. Щас дергаем или как?
Глагол «дергать», как, впрочем, и многие другие глаголы, в устах моего друга редко обозначал действие, прописанное в толковых словарях. Скорее всего сейчас он предлагал оставить медленно бредущий конвой и устремиться прямо к Новгороду, конечно, насколько это позволяли русские дороги.
— Нет, — покачал головой я. — Если мы уедем сейчас, то наверняка за нами будет отряжена погоня. Это ни к чему. Москва — город большой. Там нас никто не знает — легче будет затеряться и, как ты выражаешься, слинять.
— Ой, так вы в белокаменную едете? — всплеснула руками Баба-Яга. — Вот удача-то. А у меня там братец сродный проживает. Дедом Бабаем кличут, может, слыхали?
— А то, — взбодрился Лис.
— Так я уж гостинчик ему снаряжу — лукошко мухоморов сушеных. Передайте, коли не в тягость.
— Чего ж не передать мухоморов любимому с детства герою! Ты, если что, и поганок добавь побледней, я тоже передам.
Он хотел еще что-то сказать, но речь его была заглушена крупно-кошачьим рыком и последовавшим за ним воплем ужаса.
— А вот это, кажется, наш котик Баскервилей, — вскакивая с места, выдохнул Лис.
Глава 8
Никогда не показывайте карточных фокусов тому, с кем намерены играть в покер.
Закон Мэверика
Доносившийся из лесу крик превратился в глухое рычание, к которому примешивалось кошачье шипение и какой-то сдавленный хрип.
— Ой! — Старуха выскочила из-за стола точно ужаленная. — Какая ж погань котенку забижает?
Она повела недобрым взглядом в поисках то ли метлы, то ли ухвата, то ли еще какого орудия расправы.
— Бабуля, — Лис украдкой бросил на меня быстрый взгляд, — стойте здесь, мы все уладим. Не изводите себя так. — С этими словами он выскочил из избушки и одним прыжком оказался на земле. Я немедля последовал за ним.
— Кота Жмуриком зовут, — вслед нам прокричала Баба-Яга. — Все время жмурится.
Последние слова мы едва расслышали, поскольку опрометью неслись через лесное буреломье к источнику тревожных звуков.
— Мы вовремя, — крикнул Лис, выскакивая из кустов на крошечную полянку, вытоптанную следами ожесточенной борьбы.
На земле, рыча от боли и ярости, лежал Гонта. Его мускулистые руки крепко сжимали горло огромного, величиной поболее крупной рыси, кота. Тот злобно скалил острые клыки и все глубже вдавливал когти в окровавленные плечи поваленного казака. Будь на месте кота человек — стальной захват ватажника уже давно заставил бы его хрипеть от удушья, выкатывая глаза.
Но густая шерсть и складки кожи на шее животного мешали пальцам дотянуться до гортани. С другой стороны, окажись вместо Гонты кто-нибудь более слабый — к нашему появлению «жмуриков» на поляне было бы уже два.
— Кыс-кыс-кыс. — Лис присел на корточки и стал аккуратно приманивать рассвирепевшего зверя. — Иди ко мне, Жмурик. Иди, мой Жмуреночек.
Голос его звучал нежно, но убедительно, как у воспитательницы детского сада, требующей от малолетнего бедокура не бить сверстников по голове лопаткой.
Мрачный огонь в глазах свирепого животного сменился обычным глумливым выражением, но Гонта все еще не торопился разжимать мертвую хватку.
— Эй, служивый, кончай обниматься. — Лис присел над казачьим атаманом. — Ты пошто, боец, животину тиранишь?
Глядя на нас, Гонта с явной неохотой разжал тиски сведенных пальцев, а огромный кот, оставив упущенную добычу, пулей взлетел на ближайшее дерево и, обведя благородное собрание недоуменным взглядом, начал с остервенением вылизываться, стараясь избавиться от посторонних запахов.
— С нечистью водитесь, — угрюмо процедил потерпевший, поднимаясь с земли и отталкивая руку Лиса, протягивающую сорванный лист подорожника. — Кабы не велел Байда вас стеречь…
— Не кочевряжься. — Лис снова протянул зеленый лист казаку. — Уйми кровь.
— Мне ваше ведовство ни к чему. Мне крестная сила помогает, — огрызнулся Гонта.
— Крестная сила… — хмыкнул Сергей. — А какого лешего тебя за нами потянуло?
Казак молча сплюнул под ноги, утер ладонью кровь с расцарапанной физиономии и, повернувшись, зашагал через кусты. Он совсем уже было скрылся из виду, когда вдруг, оглянувшись, жестко отрезал:
— Удумаете бежать — жив не буду, а вас изловлю.
Вид, открывшийся с холма, завораживал. Еще минуту назад казалось — не будет конца и края лесам, наполненным волчьим воем, и болотам, исторгающим из недр своих миллиарды тонко пищащих кровососов. И вот теперь… Словно чудо, содеянное могущественным чародеем, предстал нашим взорам окруженный тройным кольцом стен величественный город. Сотни улиц сбегались ручьями к его центру, где посреди холма высился мощный замок, именуемый затейливым словом — Кремль.