— Ты собираешься ехать прямо ко двору короля Эрика? — встревожился второй торговец.
— Ну не к папаше же его на тот свет! — Негоциант заржал, радуясь собственной шутке.
— Не советую. — Его собеседник отрицательно покачал головой.
— Его собеседник отрицательно покачал головой. — Эрик — мужлан. Недаром же ему отказали все принцессы, к которым он сватался. А к кому он только не сватался — и к Елизавете Английской, и к Марии Шотландской, и к Кристиане Гессенской, и к Ренате Лотарингской… Так и женился, чурбан стоеросовый, на солдатской дочке.
— Да ну? — протянул обескураженный прожектер.
— И это еще что, — продолжал второй. — У Эрика с головой, рассказывают, большие нелады. Он, если вдруг рассердится на кого, — казнит и имени не спросит. Нрав у него волчий.
— Вот незадача, — вздохнул специалист по драгоценностям. — Что ж делать-то?
— Могу посоветовать по старой дружбе. У Эрика при дворе гостей мослами кормят, а вот у братца его, Юхана, — дело иное. Да и все красивое герцог, как дитя малое, любит.
— А ведь точно, — хлопнул себя по лбу фрисландец. — Неровен час Юхан и королем стать может, и жена его — польская королевишна. Значит, до драгоценностей падкая. У меня на такой случай как раз диадема имеется — не только принцессе, а и самой московской царице носить не зазорно. Предложу я эту вещь Ягеллонке…
— Предложи, предложи, — усмехнулся знаток местных нравов. — Да только получишь ты от нее не больше, чем с ветра сдачи. Если хочешь, чтобы дело состоялось, иди прямо к прекрасной Гуниле, она у Юхана в самом сердце лежит, а жена — так. Одно слово, что жена. Сидит одна в старом герцогском замке — морем любуется. Денег у нее, как у церковной мыши…
Слова благодарности еще звучали, однако нам было уже не до того. В корчму, вызвав прилив энтузиазма у окружающих, вошла группа странно одетых личностей с музыкальными инструментами в руках. Местные виртуозы на ходу подстраивали инструменты. Впереди всех шагал хозяин «Трех голубей» с пузатым бочонком, рядом с ним семенил поваренок с ведерком колотого льда. Остановившись рядом с нами, Гюнтер Мунк вновь одарил дорогостоящих клиентов бонусной улыбкой и объявил:
— Вино из Шампани и холодильник! Все как вы просили. Желаете лить вино в лед или в кубки?
— Хорошо еще, что я не просил кофе в постель, — пробормотал обалдевший Лис.
Но это был не последний удар.
— Скажи-ка, любезнейший, — давясь от смеха, поинтересовался я, — а музыкантов — это тоже мы заказывали?
— Конечно, — не моргнув глазом подтвердил Гюнтер. — Маэстро Джакози — личный концертмейстер его светлости герцога Курляндского.
— Н-ну… — выдавил Лис, разводя руками и беспомощно глядя на меня.
— Не извольте беспокоиться, — обнадежил его корчмарь, — я обо всем уже договорился. Капитан Роде завтра поутру пришлет человека, дабы препроводить вас на корабль, следующий для увеселительного путешествия в Средиземное море.
Это был нокаут! Окончательный и бесповоротный. Никогда еще Сергей не был сокрушен столь быстро и эффектно. Он молча хлопал глазами, ловил ртом воздух и делал какие-то странные движения руками, как будто пытался куда-то уплыть.
— Хотите ознакомиться со счетом? — по-своему оценивая произведенный эффект, осведомился любезный хозяин и жестом фокусника выдернул из рукава свиток.
Появление финансового документа подействовало на моего напарника подобно нашатырному спирту.
Он взял себя в руки и в этой позе начал изучать расходные статьи.
— Звезды — это они, что ли? — поднимая глаза на аккомпаниаторов великого Джакози, обреченно уточнил Лис. — Сколько там? Гуртом один талер? А, ладно, хрен с ним. Сгорел сарай, гори и хата!
Я украдкой глянул в графу «итого»… Пожалуй, начни мы с порога разносить корчму в духе голливудских вестернов, компенсация ущерба, включая моральный, составила бы меньшую сумму.
— Ефимками возьмешь? — смирившись с необходимостью платить, буркнул Сергей.
— Я с радостью их вам обменяю, — широко улыбнувшись, обнадежил Мунк. — Прошу вас, следуйте за мной.
Хозяйская комната была ярко освещена. Лис, на всякий случай включивший закрытую связь, отчаянно торговался.
— Але, начальник. Я так гляжу, курс у тебя верный. От победы — к победе. Обмани прохожего, на себя похожего. Ты ж, голуба, на моем горе себе на поминки собираешь!
— Такой, как вы изволите говорить, курс здесь нынче у всякого менялы, — не моргнув глазом сообщил ловкач. — Если желаете, я всего за талер отведу вас к любому из них.
Похоже, эта идея моего напарника не вдохновила.
— На кой хрен мне другие?! Мне Штаден на привале, бывало, рассказывал: «Есть у меня в «Трех голубях» корешок заветный — большой души козырек. Он за друга пузо на портянки пошматует…» Кстати, Гена, как я его зову, скоро будет здесь. А ты…
Упоминание о старом приятеле оказало на кабатчика магическое воздействие. Вероятно, он не совсем понял, почему его именуют корешком, да и с козырьком не все было ясно, но к кучке талеров, лежащих на грубом сукне, прибавилась еще пара монет.
— Да ты не жмись, не жмись! — перехватывая инициативу, продолжил атаку Лис. — Чего руки трясутся? Замерз, что ли? Раскинь мозгами из стороны в сторону, может, согреешься! Не сегодня-завтра русские придут — твои монеты на сбрую приклепывать будут, а ефимки самыми рулевыми монетами станут.