— «Лис!» — вздохнул я. — «Ты выбрал не самое лучшее время для расспросов».
— «Ага!» — не замедлил съязвить напарник. — «То есть я должен держать Мано за пятку и ездить ему по ушам, шо его любимый Бурбончик еще дрыхнет, а следовательно, ни о какой свободе не помышляет. Так, кроме тебя, где?то в тех же застенках еще и святой отец томится! Кстати, ты уже выяснил, какая нелегкая понесла его одаривать Рейли шедеврами портретной живописи?»
— «Пока нет», — начал оправдываться я. — «Вчера вечером надеялся увидеть святого отца на ужине у лорда?протектора, но тщетно. Сегодня постараюсь его отыскать. А вот насчет портрета кое?какие мысли есть».
— «Ну?ка, ну?ка!» — подбодрил меня Рейнар. — «Поведай, не скупись, шо там еще хитросплелось под тонзурой благочестивого ревнителя христианских добродетелей?»
— «Дело в том, что между Рейли и Филиппом II есть определенное сходство. Особенно похожа верхняя часть лица. Слава богу, у нашего приятеля нет тяжелой габсбургской челюсти. Но здесь несложно убедить желающих поверить, что аккуратный подбородок он унаследовал от дорогой матушки, мир праху ее. Похоже, сам Рейли этого странного, но, как ни крути, все?таки очевидного сходства еще не осознает. Хотя, идя навстречу предстоящим выборам государя, и начал запускать в народ слух, что он законный сын Филиппа и Марии Тюдор, похищенный и воспитанный в Девоншире гугенотами. Более того, нынче за полночь мне довелось своими глазами видеть документ, способный подтвердить версию о его королевском происхождении».
— «Он что же, действительно сын?» — удивленно проговорил Сергей.
— «Ну, чей?то сын, это бесспорно. Но вряд ли Габсбурга», — развеял я сомнения друга. — «Хотя чем черт не шутит! Внешнее сходство, несомненно, есть. И «рейли» с испанского можно переводить как «королевский». Брат Адриен человек, как известно, наблюдательный.
Брат Адриен человек, как известно, наблюдательный. В прошлом году он встречался с Рейли во время коронации Анжуйца, а прежде, очевидно, имел возможность воочию наблюдать короля Испании. Так что это сходство не укрылось от его глаз. А вот дальше начинается самое странное. Даже если предположить, что идея намекнуть Уолтеру о возможном родстве с королем Испании принадлежит непосредственно преподобному брату Адриену, то не следует забывать, что от мысли до действия в данном случае огромная дистанция. Мы ведь помним, что, несмотря на одеяние бенедиктинца, наш добрый католик один из виднейших иезуитов Франции. Стало быть, без утверждения плана действий генералом ордена, брат Адриен, невзирая на паши совместные похождения, пальцем о палец не ударил бы, чтобы помочь старым друзьям. Кроме того, у него серьезная миссия при дворе моего «братца». Он должен перетащить его в католичество, а если это, паче чаяния, окажется невозможным — заменить Генриха Бурбона на вашего покорного слугу. Хотя, конечно, лестно предположить, что иезуиты переполошились из?за моего пленения и жертвуют лучшими кадрами, чтобы вернуть нам свободу…»
— «Тебе», — поправил Лис. — «Я им и за так не надобен».
— «Не придирайся к словам», — отмахнулся я. — «Подозреваю, что моя особа у них тоже отнюдь не на первом месте значится. Так, скамья запасных! А стало быть, ревностных католиков и иезуитов интересует в первую очередь безбожник Рейли. Причем именно как благоволением господним найденное чадо короля Испании. Хочется верить, что при встрече эскадронный капеллан наваррских пистольеров прольет свет на столь пристальное внимание воинства Иисуса ко вчерашнему пирату. Пока же неясно даже, против кого нацелена интрига. Кто в прицеле — Англия или Испания?»
— «А может, и еще кто…» — вздохнул напарник, похоже, окончательно запутавшийся в коварных замыслах отцов иезуитов. — «Короче, смысл политинформации сводится к следующему: дело ясное, шо дело темное. В общем, Капитан, проницание в глубь злодейских козней — это твоя работа. А мы так — побелить, покрасить… Шо братве?то говорить? Сам ведь знаешь — безделье развращает армию!»
— «Ты имеешь в виду план королевского побега?»
— «А что, разве нам еще приказано построить в Англии развитой социализм? Конечно, об ем, болезном, речь!»
— «Значит, так», — начал я, — «подземных ходов в Тауэре мы не знаем. Веревочная лестница, подпиленные решетки и прочие традиционные средства в данном случае тоже не годятся. Окна Елизаветы выходят во внутренний двор, так что, выбравшись из, условно говоря, темницы, она не слишком улучшит свое положение. Стало быть, нам остается самый тяжелый и самый рискованный способ — вывести Елизавету Тюдор, как у вас говорят, под шумок через ворота. Есть, правда, небольшая загвоздка: караул в покоях Дианы?Виргинии. Но тут я за сегодняшний день что?нибудь придумаю. В любом случае шумок внутри Тауэра беру на себя, а по ту сторону крепостных стен это уже твоя задача».
Лис в ответ хмыкнул, отключил связь и отправился держать совет с шевалье де Батцем и своим недавним тюремщиком по поводу того, как лучше поставить с ног на голову весь полуторатысячный мегаполис. Причем не вообще, а в строго заданном направлении.
Здесь я мог не волноваться: Лис был великим мастером устройства всевозможных шоу и массового запудривания мозгов неподготовленной публике. Чего стоило только срежиссированное им братание армии Пугачева и Вашингтона у стен Питтсбурга или же лотерея памяти блаженного Дезодорана, проведенная с целью изъятия денег у населения одного из городов Священной Римской империи! Однако сейчас на все приготовления был день, от силы два.
Идея Рейли использовать высокопоставленного пленника для переговоров с Францией поневоле заставляла торопиться. В отличие от иезуитов, срок от возникновения мысли до ее претворения в жизнь у лорда?протектора был весьма невелик.
Обдумав со всей возможной тщательностью сложившуюся обстановку, я повторно вызвал Рейнара и обрисовал ему «направления поиска». Выслушав, что от него требуется, шевалье д'Орбиньяк протянул: «Да?а?а! » — затем рассказал анекдот, заканчивающийся фразой: «Таки теперь нехай это будут его проблемы!» — и отправился готовить акцию, которая должна была надолго запомниться жителям Лондона.