— «Рейнар! Что это тебя проняло?»
— «А шо он, в самом деле, тут пальцами разводит? Ты ж у нас, типа, брат?близнец Генриха Наваррского, а он, между прочим, женат на королеве Марго».
— «Я что?то об этом слышал», — хмыкнул я, припоминая нашу последнюю встречу с Маргаритой.
— «Ну дак, а родная сестра нашей Маргоши замужем за этим самодержцем. Филя. Зовите меня просто Филя», — ни с того ни с сего завершил он.
— Так и быть, — скривился дон Ортега, точно принятое решение требовало от него отсечения одной из конечностей. — Дам вам людей из абордажной команды. Дальше уж сами думайте.
Я вновь отвесил грациозный поклон:
— Ваша доброта не знает границ, монсеньор! Я не премину упомянуть об этом на аудиенции у его величества.
— Изволите отобедать с нами? — сухо отозвался дон Эстебан.
— С превеликим удовольствием! — улыбнулся я.
— Распорядись! — прикрывая глаза и возвращаясь к прерванной углубленной медитации, кивнул адъютанту граф де Корвовеккьо.
— Слушаюсь, монсеньор! — выпалил тот, бросаясь исполнять приказания начальства.
— «Одной шпагой меньше», — хозяйственно подытожил Лис.
* * *
Все разворачивалось как нельзя лучше. Три шлюпки, заполненные абордажниками — отчаянными рубаками на твердой почве, но никудышными матросами, отвалили от борта «Святого Антония», направляясь к безлюдному, точно корабль?призрак, «Дерзновению». Матросы, расстававшиеся с приятелями, ставшими за месяцы плавания уже совсем родными, махали им вслед шляпами, крича напутствия. Ярд, еще ярд. Шлюпки были все ближе и ближе к заветной точке. И вот…
Стон, не то отчаяния, не то недоумения, не то уж совсем звериного чувства осознания захлопнувшейся западни, огласил палубу. Пушечные порты «Дерзновения» открылись как по мановению волшебной палочки, и борт его ощетинился жерлами заждавшихся своей вокальной партии орудий.
Гггах!!! — басовито рявкнули пушки, салютуя испанцам картечью. Белый сладковатый дым заволок фрегат, пряча от слабонервных зрителей и хладнокровных убийц, и их не успевшую ничего понять жертву. Для нас открывание портов было сигналом к началу действий.
— Вперед! — Голос Рейли на долю секунды опередил орудийный залп.
В тот же миг «изможденные» голландские матросы, выстроенные в две шеренги, отбросили шляпы, демонстрируя скрываемые под ними абордажные пистоли.
Не дожидаясь дальнейших распоряжений, первая линия корсаров рухнула на колени, стреляя по ногам горделивым алебардирам, охранявшим покой монсеньера адмирала. Вторая, паля на ходу, бросилась к обоим трапам, ведущим на ют. Звук выстрелов слился с орудийной канонадой, и, должно быть, от этого испанцы лишь через мгновение уразумели, что происходит у них на борту. Но этого мгновения было достаточно, чтобы проиграть бой. Спустя считанные секунды кормовая надстройка была захвачена, канониры сброшены за борт, тесаки и пистоли, припрятанные в корзине под винными бутылями, расхватаны, а фальконеты развернуты для стрельбы вдоль палубы.
— Хладнокровней, граждане, это налет! — возбужденно орал Лис. — Руки на затылок! Стоим, молчим, улыбаемся!
Оторопевший от произошедшего адмирал схватился было за подлокотники кресла, силясь встать, однако, наткнувшись взглядом на острие шпаги Рейли, лишь молча заскрежетал зубами и возвратился в исходную позицию.
— Переведите ему, ваше высочество! — насмешливо глядя на незадачливого вельможу, оскалился Уолтер. — Мое имя — Уолтер Рейли. Я — корсар ее величества королевы Елизаветы. Пусть прикажет своим людям сложить оружие, и я даю слово джентльмена сохранить им жизнь. И ему, кстати, тоже.
— Проклятье! — отрешенно выслушав столь убедительный текст ультиматума, процедил дон Ортега. Затем, сделав несколько глубоких вдохов, точно проглатывая столь не заслуженный на старости лет позор, хрипло выкрикнул так, чтобы его слышали на палубе. — Делайте то, что он велит! Мы сдаемся!
Глава 2
— И ты Брут?
— И я, Цезарь!
— Не ждал.
— Сюрприз!..
Псевдо?Октавиан
Мы ели, или, по выражению шевалье д'Орбиньяка, «хряцали», жареную картошку, и суровые боги ацтеков, выстроенные у стены каюты почетным караулом, с явным неодобрением взирали на это святотатство. Должно быть, они полагали более правильным сначала угостить их, а уж потом вкушать от заморских плодов самим. Данной трапезе предшествовала следующая история.
Когда возбужденный легкой добычей Рейли решил присоединить к своему призу следовавшие за галеоном пинасы, он и подумать не мог, какая добыча ожидает в трюмах этих кораблей. Он вполне искренне полагал, что, невзирая на приказ адмирала Ортега о капитуляции, легкие на ходу испанские купцы поставят все паруса и бросятся наутек, оставляя англичан с носом. Откуда же ему было знать, что испанские пинасы попросту не в силах развить сколь?нибудь значительную скорость, ибо по самую палубу нагружены серебром с мексиканских рудников, золотыми идолами древних ацтекских богов и многим, многим другим драгоценным скарбом, прихваченным конкистадорами в местных храмах. Вроде той усыпанной сапфирами и изумрудами солнечной диадемы, коей увенчал себя Рейли в ознаменование великой победы.
— Куда ж все это грузить, милорд? — убивался уже знакомый нам боцман, руководивший перемещением драгоценностей из трюмов пинас на борт «Дерзновения» и «Уарспайта» — «Боевой Ярости». Именно такое название отныне носил блаженной памяти «Святой Антоний».