— «До следующего раза дожить надо!» — оборвал я неожиданную вспышку пацифизма шевалье д'Орбиньяка.
— Почту за честь, ваше величество! — Я склонил голову перед Елизаветой. — Если господин бургомистр сочтет мою помощь уместной.
— О да, да! — затараторил городской голова, ободренный вспыхнувшим огоньком надежды. — Конечно же! Какая неслыханная удача. Что пожелаете, ваше высочество?
— Для начала мне надо знать, какими силами обладает гарнизон крепости. Затем выяснить цель прибытия испанцев. Быть может, они желают ограничиться лишь выкупом? Тогда городу не придется подвергать себя опасностям штурма или осады.
Мысль о том, что Маольсдамме будет вынужден заплатить испанцам дань, судя по невольно скривившемуся лицу бургомистра, явно не вызвала у него душевного подъема. Обычно таковой появляется после дня непрерывных атак на стены или же на третьи сутки обложного сидения.
— Если позволите, — быстро овладев собой, изрек он, — я велю пригласить начальника городского ополчения и командира гарнизона. Кстати, мессир, он ваш соотечественник.
— Прекрасно, — кивнул я. — Мы с шевалье будем ждать их здесь.
Очень скоро оба названных офицера стояли передо мной, рассматривая в подзорные трубы приближающееся войско. Судя по их докладам, ситуация в крепости складывалась следующим образом. Семь десятков ополченцев, по большей мере имевших некоторый, хотя и не слишком удачный, опыт боевых действий, были распределены тремя сменами в карауле на стенах и батареях порта. Отряд чуть более того, поставленный штатгальтером Голландии в крепости в качестве гарнизона, возможно, обладал лучшими боевыми качествами, но, в связи с трехмесячной невыплатой жалованья, похоже, вовсе не желал браться за оружие.
Я с грустью смотрел на горнверк, прекрасные земляные укрепления перед воротами, которые сейчас следовало бы занять аркебузирами, чтобы встретить непрошеных гостей прицельным трехъярусным огнем, и понимал, что на данный момент ни одного солдата из крепости я поставить не могу. А стало быть, такой важный элемент обороны придется отдать испанцам без боя. Были и другие поводы для расстройства. Мощные бастионы, весьма изрядно удлинявшие общую линию обороняемых стен, требовали куда как большего гарнизона и, главное, орудий. А их, как оказалось, кроме двух батарей форта, прикрывающего вход в гавань Маольсдамме, не было. Полгода назад Вильгельм Оранский приказал вывезти отсюда почти все пушки, готовя очередной провальный удар по испанцам.
— Ваше высочество! — Статный белокурый начальник местного ополчения склонил голову. — В самое короткое время мы можем довести численность отряда до двухсот или даже двухсот пятидесяти человек. Если господин бургомистр распорядится открыть арсенал…
— Хорошо, — перебил я мужественного голландца. — Передайте ему, что это приказ, и насколько можно ускорьте сбор отряда. Пока же всех, кто есть, — на стены!
— А как же порт? Ведь может быть, что демарш перед стенами — лишь провокация. Стоит только ослабить защиту входа в гавань, и корабли испанцев беспрепятственно высадят десант внутри крепости!
— Разумная озабоченность! — согласился я. — Месье д'Орбиньяк!
Лис, изображающий прилежного адъютанта, демонстративно вытянулся в струнку:
— Слушаю и повинуюсь, о равелин моего сердца!
— Пошли нарочного к де Батцу. Пусть соберет отряд из наших гугенотов!
— Осмелюсь, типа, доложить. Их осталось всего шестеро, — начал было Рейнар.
— Если прибавить к ним матросов с «Вепря» и гёзов, если таковые сыщутся, — наберется и до сотни. Да, вот еще что! Орудия с каравеллы необходимо поставить на стены.
— Капитан будет сильно возражать, — с сомнением в голосе проговорил Сергей. — Боюсь, его не согреет идея расстаться с пушками даже для вас с королевой.
— В таком случае выбрось его за борт и одолжи пушки у нового капитана. Кто это будет, решишь на месте.
— Понял! Ща организуем! — заверил расторопный адъютант. — Было бы желание! Хоть всю каравеллу сюда взгромоздим! То?то испанцы охренеют!
Я оставил его замечание без ответа и повернулся к «земляку», номинально продолжавшему командовать вышедшими из повиновения наемниками. Лицо его казалось мне смутно знакомым, но вспомнить, где и при каких обстоятельствах мне доводилось видеть его прежде, не представлялось возможным.
Лицо его казалось мне смутно знакомым, но вспомнить, где и при каких обстоятельствах мне доводилось видеть его прежде, не представлялось возможным.
— Франсуа дю Плесси, мессир, — поклонился офицер.
— Дю Плесси? — медленно повторил я, удивленно поднимая брови. — Вы ведь, кажется, из Пуатье?
— О да, ваше высочество, — несколько озадаченный моей осведомленностью, подтвердил француз.
— Вы, если память мне не изменяет, служили моему несчастному кузену Генриху Валуа? Затем произошла какая?то темная история с вашим старшим братом…
— Увы, мессир, все верно, — вздохнул обескураженный француз.
— Ну да, конечно, — кивнул я, не забывая краем глаза следить за приближающимся отрядом. — Вашу жену зовут Сюзанна де ла Порт?
— Опять в точку! — удивленно подтвердил дю Плесси. — Но откуда вам все это известно? Ведь мы встречались лишь единственный раз, и то мельком. На поляне в лесу близ дороги, ведущей в Понтуаз.