— Лорд Френсис, — резко поворачиваясь к стоящему позади Уолсингаму, через силу выдавила королева, — выбора нет. Извольте выслушать условия капитуляции. — Она умолкла, а затем, не желая глядеть на «жертву своих политических репрессий», обернулась ко мне и выпалила наверняка давно наболевшее: — А вы, месье, вы — мерзавец! Абсолют!
— «Вот и познакомились!» — подытожил Лис на канале связи. — «Я только насчет «абсолюта» не въехал. Это она шо — галимую водовку имеет в виду или тут какой?то секретный пароль? Типа, она — наш агент?»
— «Это у нее словцо такое любимое», — пояснил я, стараясь пересилить нахлынувшую обиду. — «Означает крайнюю степень возмущения».
— «В общем, полный… абзац!» — подвел черту мой любознательный друг. — «Слушай, а шо она на тебя?то взъелась?»
— «Ну кто?то же должен подставить спину для порки», — обреченно вздохнул я.
* * *
В покоях лорда?констебля Тауэра, безропотно отдавшего шпагу и личные апартаменты своему недавнему подопечному, победоносный Рейли в присутствии свергнутой королевы демонстрировал великодушие и милосердие.
Чинно поддерживая маркизу Дорсет под локоть, он вышел на галерею, с которой открывался вид во внутренний двор Тауэра. Без малого шесть десятков Королевских Йоменов, с увядающей розой Тюдоров на груди, были выстроены в три шеренги, точно для смотра. Заинтересованный взгляд победителя скользил по их коренастым фигурам, выискивая хоть одного благожелательного слушателя, но однообразно тоскливые взоры гвардейцев были обращены на кучу сваленных посреди плаца алебард, шпаг и аркебуз, еще недавно служивших им оружием. Лишь появление королевы заставило последних защитников ее величества подтянуться и приветствовать свою государыню радостными криками, точно и не было этой капитуляции. Точно не шли они всего лишь несколько минут назад сюда, чтобы бросить в грязь то, что давным?давно стало их неотъемлемой частью.
В эту минуту они славили свою королеву. Все как один, без малого шесть десятков выживших из полутора сотен, заступивших на рассвете в караул. Речь Уолтера — красноречивая, лестная и образная, была выслушана в равнодушном молчании, точно не их во всеуслышанье именовали «смельчаками, превосходящими отвагою львов, а верностью снискавших рыцарское достоинство». Молчанье было ответом на слова Рейли. Лишь глумливые вороны Тауэра, кружась над плацем, вторили его восхвалениям недобрым каркающим смехом.
Не дождавшись ответа, недавний пират велел распустить пленных по домам, выдав им по двадцать шиллингов на брата — сумма достаточная, чтобы неделю держать в крепости всех баронов Корнуэлла. Это серебро, едва ли не до пенни, чуть позже было найдено мятежниками на пути от плаца перед Белым Тауэром к башне Мартина. Те же, что не нашлись, вероятно, попросту улетели в темные воды Темзы. На призыв Рейли поступить под его знамена не отозвался никто.
Впрочем, чему удивляться?! Мы, британцы, — народ упертый, и уж если что возьмем в голову — ни битье, ни логика, ни сребреники, — ничто не способно заставить нас отказаться от того, что почитаем верным и справедливым.
— Увы, полагаю, это не последняя наша встреча, — глядя в гордо выпрямленные спины удаляющихся йоменов, покачал головой Рейли. — А жаль!
— Они найдут себе другое оружие. Они поднимут десятки, сотни, тысячи своих братьев и сыновей, чтобы вернуть мне корону! — отчеканила Елизавета, невзирая на жизненные невзгоды, полная несокрушимого величия.
— Возможно, мэм, вполне возможно, — устало кивнул торжествующий завоеватель, в эту минуту, должно быть, впервые сполна ощутивший тяжесть собственной победы. — Впрочем, у них нет денег, чтобы снарядить армию. А те, у кого их достаточно, вряд ли захотят вкладывать золото в ваше освобождение. Приведя вас к власти, сударыня, лорды хотели править не столько вместе с вами, сколько вместо вас. Вы им не дали такой возможности. Что касается меня — я считаю это правильным. Но никогда еще владения лордов так не уменьшались, как при вашем правлении, и никогда еще эти гордые спесивцы не были вынуждены подчиняться девице. А ведь наверняка, сударыня, в детстве вам приводили в пример труд преподобного аббата Вивеса «Наставления женщине?христианке». Полагаю, для вас не секрет, что сей известный гуманист, вдохновляемый святым Иеронимом, утверждает, будто женщина от природы инструмент не Христа, а дьявола. Но как Христос есть посредник между Богом и людьми, так мужчина…
— …посредник между Богом и женщиной. Я читала эту несусветную чушь, — досадливо поморщилась Елизавета. — Но вы?то…
— Бэт! Что может аббат знать о женщинах? Несомненно, он — полный осел! Впрочем, как большинство аббатов, епископов и, уж несомненно, его святейшество. Но в эту ерунду, как бы вы ни старались, верят ваши, хотя уже и не ваши, подданные. Они ждали короля. Вы им его не дали. И этого они вам вряд ли простят.
— Никто в Англии недостоин быть мужем королевы! — гордо выпрямилась Элизабет Тюдор.
Они ждали короля. Вы им его не дали. И этого они вам вряд ли простят.
— Никто в Англии недостоин быть мужем королевы! — гордо выпрямилась Элизабет Тюдор. — Никто вне границ этого острова недостоин быть королем Британии!