— М?да! Бедный дю Гуа! — вздохнул я, живо воскрешая в памяти ловушку, подстроенную беспокойному Генриху На?варрскому покойным фаворитом покойного короля. — Ладно, к черту воспоминания! Доложите о положении дел в вашем отряде.
— «Бедный, бедный мистер Холмс!» — немедленно отозвался на мое замечание о злосчастной судьбе колонеля анжуйской гвардии язвительный, как всегда, Лис. — «Капитан, растолкуй, ради бога, шо за демонстрация сверхчувственных возможностей тут проистекает? Ты шо, втихаря на сон грядущий зубришь личные дела французского дворянства? Или я шо?то пропустил?»
— «Второе предположение ближе к истине», — заверил я напарника. — «Видишь ли, этот месье — не просто некий абстрактный Франсуа дю Плесси из Пуату. Правильнее было бы именовать его Франсуа дю Плесси, маркиз де Ришелье. Не так давно он, не отвлекаясь на формальности, заколол некоего дворянина, убившего на дуэли его старшего брата. А потому ныне вынужден скрываться от правосудия. Я как?то не решаюсь спросить, родился ли у него сын, названный Жаком?Арманом. Но в любом случае следует позаботиться о том, чтобы он вернулся во Францию по возможности целым и невредимым».
— «Да уж, забавная встреча!» — вздохнул д'Орбиньяк. — «Представляешь, заваливает как?то д'Артаньян к Ришелье и говорит: «Когда наши отцы, плечом к плечу, сражались на стенах…»
— «Кстати, о стенах», — прервал я излияния Сергея. — «Мне кажется, испанцы остановились. Должно быть, сейчас вышлют разведку к предвратным укреплениям».
* * *
— Германцы же, составляющие большую часть отряда, требуют выплатить им всю сумму долга да плюс к этому жалованье за три месяца вперед. Иначе они угрожают сложить оружие, а то и вовсе перейти на сторону испанцев!
— Филипп нерегулярно и скудно платит собственным офицерам, не говоря уже о солдатах. Вряд ли он пожелает иметь дело с шайкой кальвинистов. Ладно, посмотрим, что с этим можно сделать. Что же остальная часть отряда?
— О! Это прекрасные рубаки! Принц Оранский нанял их аж в Речи Посполитой. Но родом они из неведомой земли, которую именуют Крайна Полска, или же Украния.
— Шо, правда? — Глаза моего верного адъютанта загорелись неподдельным интересом. — Из самой Укрании? И тоже драться не желают?
— Не совсем так, — развел руками дю Плесси. — Эти молодцы готовы драться когда угодно и против кого угодно! Однако же, когда вышла задержка с жалованьем, я пообещал им, что оно непременно будет, и эти господа «ка?за?ки» заверили меня, что непременно дождутся обещанных денег, а дотоле заняли одну из городских таверн и там пьют, едят и горланят свои дикие песни.
Когда же я указал им на недопустимость подобного беззакония, они заверили, что, как только прибудут деньги от его высочества принца Вильгельма, они непременно за все заплатят.
— Ваше высочество! — Лис от нетерпения едва не подпрыгивал на месте. — Дозвольте с ними самому разобраться, шо называется, с глазу на глаз, вич на вич!
— Действуй, — кивнул я Сергею, рвавшемуся свидеться с земляками.
— Только смотри не переусердствуй! Мы этот город защищать собираемся, а не громить.
— Да ну, мой прынц! Полное отсутствие рынка, в смысле — нема базару! Не журысь, брат Ришелье, щас мы все уконтрапупим в общий знаменатель!
Будущий великий прево Франции обалдело воззрился на возбужденного адъютанта нашего высочества.
— Мой друг Рейнар, — пояснил я, — большой знаток нравов и языка далекой Укрании. Полагаю, с этой частью отряда ему удастся договориться без особого труда. А вы постройте ландскнехтов здесь, у стены, да велите прибыть сюда командиру ополчения.
Испанцы, должно быть, не подозревавшие об отсутствии пушек, остановили движение колонны в виду крепости, примерно на расстоянии полутора полетов ядра, и выслали вперед нескольких всадников, чтобы разведать обстановку.
Широкий ров с водой не слишком серьезная преграда для легковооруженного кавалериста. А потому, вволю погарцевав перед заполненным прозрачной водой каналом, полтора десятка джинетов[42] устремились к пустому горнверку, откуда, по мысли фортификатора, их в этот момент должны были засыпать дождем пуль.
Я наблюдал этот безнаказанный маневр, кусая губы от досады. Ополченцы, снабженные выданными из арсенала аркебузами, стояли за крепостным парапетом на боевой галерее, держа взведенное оружие стволом вверх. Дистанция, разделявшая их с легкоконными наблюдателями, позволяла вести прицельный огонь, но все же была слишком велика для того, чтобы местные стрелки могли поразить столь подвижную мишень. К тому же редкий беспорядочный огонь на глазах противника был слишком явным признаком неготовности Маольсдамме к обороне. Необходимо было выиграть время, а потому крепость молчала, надеюсь, заставляя испанского военачальника ломать голову над причиной столь диковинного поведения голландцев.
Пока что можно было сказать лишь одно. Уж коль, обнаружив укрепления перед стенами оставленными, испанцы не бросились на штурм, стало быть, ведет их не желторотый гранд с вереницей титулов длиною в аравийский караван, а острожный и, вероятно, опытный вояка, проведший в боях и осадах большую часть своей жизни.