— Мой отец тайну знает. — Олуэн повернула ко мне свое очаровательное личико. — Очень важную тайну. Какую — я даже вам сказать не могу. Прежняя королева когда?то в давние годы клятву дала, что не станет отца за решеткой держать и смерти его взыскивать. А он за то должен язык за зубами таить. С тех пор он в этих стенах и обретается смотрителем воронов. Ему за то семь шиллингов в месяц полагается да мне два. Ежели вместе считать, то без малого столько же, сколько казна на содержание знатного рыцаря отпускает. Да к тому же еще дядюшка Филадельф за стол платит, да еще вот вы опять же… Так что жить можно. Одна беда — отец сейчас совсем плох стал, почти ничего не видит. В прежние годы?то он силен был, а потом ему в схватке перначом по темени угодили — вот он слепнуть и стал. Хорошо хоть, железная шапка была, а то б совсем убили.
— Ты, кажется, говорила, что он был телохранителем покойной королевы Марии?
— Был. — Голос Олуэн заметно напрягся. — До самых последних минут.
Я по привычке невольно отметил изменение тона, но не придал этому особого значения. Мало ли какие семейные тайны могли скрываться за этой настороженностью.
— Должно быть, ваш жених не слишком рад тому, что вы привязаны к тауэрским башням, точно вороны, о которых вы печетесь?
— Эти вороны берегут покой Англии, мессир! — с укоризной заметила девушка. — А жених… Сударь, откуда же ему взяться? Стражники и лакеи — неподобающая партия для благородной девушки. Да к тому же Елизавета, опасаясь, что мой отец расскажет кому?нибудь то, что ему известно, запретила всем, кто здесь служит, общаться с эсквайром ап Райсом. А раз с ним, то и с дочерью его здесь лишний раз говорить опасаются. К тому же приданого за мной почти что нет, а кому ж я без приданого нужна?!
Я вспомнил терзания шевалье д'Орбиньяка по поводу очаровательной валлийки и уж собрался было оповестить прелестницу, что знаю как минимум одного кавалера, готового радостно наплевать ядовитой слюной на любые запреты, как вдруг, к собственному удивлению, почувствовал легкий, но вполне ощутимый укол ревности. «Вот это да!» — пронеслось в голове. Уж не собрался ли я влюбиться?!
— Ну вот мы и пришли. — Олуэн тряхнула светлой гривой волос, отбрасывая прядь со лба, и толкнула дверь башни.
Насколько я помнил, после заката она должна быть заперта на ключ, но, очевидно, вместе с жилищем констебль Тауэра передал лорду?протектору и свои должностные обязанности. Причем скорее всего не ставя его об этом в известность. Из?за дверей пахнуло архивной затхлостью, пылью и мышами. Лестница, опоясывающая мелкими витками угловатое хранилище старинных инкунабул и манускриптов, была скупо освещена редкими фонарями, забранными густой металлической решеткой, чтобы предохранить внутреннее стекло от возможных повреждений. Вопреки заведенному порядку, они, пусть тускло, но горели, освещая нам дорогу. А это уже, как ни крути, не могло быть попустительством.
— Вы уж будьте так добры, лорда Эгмота не очень?то тревожьте, — то ли предупредила, то ли попросила Олуэн. — Он, знаете ли, очень старый, помереть может. А ему, как графу, тридцать шиллингов в месяц положено. Из них я два получаю за стряпню. Да и поговорить с ним всегда можно. Он столько всякого?разного знает, что просто диву даешься! Вот вам, скажем, ведомо, что Земля это не диск, а шар?
— Ведомо, — кивнул я, невольно гордясь собственной образованностью. — И даже не шар, а геоид. Ну, скажем так, шар, немного приплюснутый сверху и снизу.
— Да?а?а? — с удивлением протянула девушка. — Вот даже как! И как же ж такое может быть, ежели ядро, которое в нем застряло, круглое?
— Видишь ли, Олуэн, — начал объяснять я.
— Оно тоже не совсем круглое.
— Да что ж вы такое говорите, сударь! — возмутилась валлийка. — А то я в своей жизни ядер не видала! Негоже обманывать бедную девушку! — Она с укоризной поглядела на меня, затем, не в силах более держать на лице напускную суровость, широко улыбнулась, милостиво прощая заезжему принцу его мудрое плутовство. — Так уж вы, монсеньор, поберегите дядюшку Филадельфа.
Каморка, у дверей которой закончился наш путь, так же напоминала графские покои, как грозно ощетинившийся Тауэр — королевский дворец. Не то чтобы помещение, отведенное для проживания его сиятельства, было мало, но, вероятно, изрядная часть хранящегося в этой же башне архива британской короны находилась именно здесь. Лежанка, стол, два табурета, секретер с торчащими отовсюду свитками пергамента, стеллажи, до отказа забитые рукописными печатными книгами, — вот, собственно говоря, и все убранство кабинета, спальни, приемной залы и прочих, обязательных для апартаментов столь знатной особы, помещений. По всему видно, престарелый лорд был не слишком переборчив по части удобств и того, что ныне именуется комфортом. Запах мышей и пыли, смешанный с общей сырой затхлостью, забивал легкие, стоило нам преступить порог.
— Я каждый раз предлагаю ему здесь прибраться, — точно опасаясь, что ее услышит кто?нибудь, кроме меня, прошептала девушка. — Велит все оставить, как есть. Слуг всех выгнал, одного лишь себе оставил. А разве пристало графу держать при себе одного?единственного слугу, да и тот приходит утром, а перед закатом уходит.