— Конечно! — удивленно посмотрела на меня девушка. — Кто же в Уэльсе не знает этой древней легенды!
— Сейчас мы в Лондоне, и мне ведомо лишь название, — пожал плечами я. — А потому, будь столь любезна, присаживайся рядом и поведай мне, что ты о нем знаешь.
— Но как я могу сидеть за одним столом с принцем крови?!
Я поморщился:
— Сидя, мисс. Здесь не Франция, и я не могу повелевать вам присесть, чтобы разделить со мной трапезу. Но я прошу вас, сударыня! Это вовсе не так сложно, как кажется. К тому же я горю нетерпением услышать старинную легенду, и, согласитесь, будет не слишком удобно, если я буду внимать вам сидя, а вы будете стоять надо мной, точно профессор над школяром.
Сравнение с профессором явно развеселило прелестную валлийку, и, прыснув в кулак, она не медля ни секунды, уселась на любезно придвинутый оторопевшим лакеем табурет.
— Никто уж не помнит тех времен, когда все это было, а только рассказывают так, — начала повествование Олуэн, облокачивая светловолосую голову на руку, должно быть, так же, как делала это в прежние годы ее нянюшка, рассказывая маленькой любимице предания глубокой старины. — В пору, такую давнюю, что и годы?то никто не считал, пришел на земли Уэльса из?за темного моря с острова, что за горизонтом, косматый великан Фамор, огромный, точно башня. Глазища — словно круглые оконца, что в церквах делают! Идет — недобрым глазом так и сверкает! Молот у Фамора страшенный! Дюжина силачей едва с места его сдвигала. А он?то сам с размаху как крутанет этим молотом над головой да как стукнет по крепостной стене, так она в мелкий камешек рассыпается! Никто не в силах был остановить Фамора. Шел он по Уэльсу из края в край, глазищами зыркал, аж дух перехватывало, да все вокруг крушил без разбору — что замок, что бедную хижину. Прямо спасу не было! Уж и рыцари его сразить пытались, и друиды заклинания читали — без толку! Весь Уэльс прошел и дошел до холма Рёкин. Может, знаете? Того самого, который великан Рёкин насыпал, когда нес лопату земли, чтобы бросить ее в Севен и затопить Шрусбери. Он тогда встретил сапожника с мешком стоптанных башмаков…
— Олуэн! — перебил я девушку. — Эту историю я уже слышал. Ты начала рассказывать о венце Гвендалайн.
— Ой! А почему же вы не едите? — отвлекаясь от прошлых бедствий далекого отечества, всполошилась валлийка. — Вы кушайте, а я обо всем поведаю — ничего не упущу. Так вот, взобрался Фамор на тот холм, космы с лица в косы заплел и давай цедить сквозь зубы, а они, извольте знать, у Фаморов вот такие, с ладонь величиной! — Девушка продемонстрировала собственную ладошку, желая проиллюстрировать ужасающие габариты монстра. Ладошка была маленькой и удивительно славной. Уж и не знаю, как там она управлялась с котлами и поварешками, но то, что при взгляде на эти ручки не хотелось думать ни о каких монстрах, это был непреложный факт! — И стал, значит, Фамор сквозь зубы цедить: «Подавайте мне сюда каждый день быка с тремя коровами, да десяток баранов, да полсотни гусей, да пиво хмельного по три бочки. К тому же двух девиц и десять фунтов золота. Тогда уж, так и быть, никого не трону! А ежели нет — все сокрушу! Скалы в землю вобью, города в пыль сотру да с кровью перемешаю!»
Эти апокалипсические картины, должно быть, с детских лет возбуждали сказительницу мрачным величием так, что, больше не обращая внимания на слушателей, она перешла на едва ли не песенный речитатив, делая пассы рукой в такт словам.
— Опечалились жители Уэльса, услыхав о такой дани. Горе им глаза застилало, слезы жгли, точно злые искры. Долго думали, долго рядили, как спасти страну от позора, как хулой не покрыть свое имя. Порешили идти к Курудану, брату деда отважного в брани Килуха, что на Олуэн женился, одолев великановы козни.
Курудан жил в далекой пещере. Над волнами кипучего моря. Бились волны, что день у порога, и словам его чайки внимали. Вот пришли короли к Курудану, со слезами пришли и мольбами: «Нет спасения нам от Фамора! Губит, злыдень, валлийскую землю!» Отвечал Курудан многомудрый, проведя целый день в размышлениях: «Не найти, короли, вам управы, не разить вам чудовище злое! Ни стрела не опасна Фамору, ни копье, ни мечи, ни секиры. Ничего лиходея не ранит, держит камешек он за зубами. Не простой этот камень — волшебный. Из далекой земли из Фаморской, что упрятана за горизонтом и неведома глазу людскому». Закручинились в страхе валлийцы, короли закручинились вовсе. В пасть Фаморову кто же полезет, чтобы вытащить камень оттуда? Вот пошли они лугом зеленым, меж холмами, лежащим в ложбине, и увидели там скотопаса, что к воде гнал общинное стадо. Шел он лугом с улыбкой веселой, песни пел как ни в чем не бывало. А навстречу владыки Уэльса, все в слезах от речей Курудана. Поклонился пастух им смиренно: «Что тревожит лендлордов могучих?!» Те со стоном ему отвечают: «Нет спасения нам от Фамора!»
Я живо представил себе эту картинку: деревенский пастух в окружении отары овец с коровами по флангам. Перед ним десяток валлийских князьков, гордо именуемых местным населением королями. Растирая по бородатым лицам горькие слезы, увешенные блестящими побрякушками клановые вожди жалуются первому встречному на причины своей туги?печали. Умопомрачительное зрелище! А главное, абсолютно в традициях милого сердцу Альбиона!