— Все лишнее за борт! — командовал торжествующий победитель.
— Слушаюсь, милорд, — рявкнул боцман, резвым аллюром отправляясь ревизовать залежи «лишнего», подлежащего принесению в жертву кокетливым русалкам.
Верный слову джентльмена, Уолтер приказал сохранить жизнь испанцам. И даже более того — тем из них, кто отказался перейти под его знамена, а таких оказалось что?то около двух третей, предоставил в полное распоряжение освобожденные от груза пинасы. Правда, до этого он распорядился перегрузить на свои корабли все найденное продовольствие и велел напрочь обрубить весь бегучий такелаж… Однако насчет целости кораблей и провианта никаких обещаний не было.
Правда, до этого он распорядился перегрузить на свои корабли все найденное продовольствие и велел напрочь обрубить весь бегучий такелаж… Однако насчет целости кораблей и провианта никаких обещаний не было.
Боцман появился на капитанском мостике минут через двадцать, чтобы задать сакраментальный вопрос:
— А цветочки?то, поди, тоже за борт?
— За борт, — кивнул Рейли.
— Что за цветочки? — лениво поинтересовался я, скорее из досужего любопытства, чем действительно интересуясь, откуда на борту королевского корсара взялись цветы.
— Да я рассказывал! — отмахнулся самодовольный триумфатор, созерцающий, как матросы радостно срывают крышку ящика с пернатым богом Кецалькоатлем. — Экое страшилище! Ко мне тащите. В каюту. Мы тут давеча одного портогаса[11] перехватили. А у того в трюме клубни каких?то цветов из Нового Света. Думал милашке Бетси отвезти, да ничего, обойдется наша Диана?Вирджиния без заморских веночков.
— Клубни? Это тюльпаны, что ли? — решил блеснуть эрудицией д'Орбиньяк.
— У тюльпанов, кажется, луковицы. Да и не растут они, по?моему, в тех краях, — усомнился я.
— Нет, не тюльпаны, — мотнул головой Уолтер. — Португалец, кажется, именовал их «пататы». Ну что ты встал? — Корсар отвлекся от созерцания оскалившегося идола и грозно рыкнул на боцмана: — Дьявол тебе в корму! Сказано же — за борт!
— А ну стоять! — заглушая последние слова капитана, заорал Лис. — Какой «за борт»?! Охренел, что ли? «Пататы, пататы»! Картоха!!! Да я вам такое из нее приготовлю!
— Из цветов? — Брови Рейли удивленно поползли вверх.
— Ага! Из пестиков и тычинок! Дикие люди! Не знают, что такое картошка!
— «Лис! Я ничего не хочу сказать, но в нашем мире именно Рейли познакомил европейцев с этими корнеплодами».
— «А?! Вот оно как! А я уж думал, что он совсем мозгами поистерся. Не, ну классно! Это мы хорошо попали! Картошка — это правильно! А то я тут от местных каш уже опух».
В устах моего друга сообщение о том, что он опух, звучало по меньшей мере спорно. Его тощая жилистая фигура не являла ни малейшей склонности к полноте. И вот теперь мы ели жареную картошку, и трофейные боги уныло созерцали быстро пустеющее серебряное блюдо.
Именно в этот миг, когда охота на ломтики жареной свинины подходила к концу и наша троица, обретшая теперь нового собеседника в лице пленного адмирала, готовилась к поглощению десерта, на канале закрытой связи, знаменуя трубный глас руководства, возник институтский резидент и наш добрый друг Мишель Дюнуар, коронный шляхтич пан Михал Черновский. Сей достойный муж, официально представляющий при французском дворе особу короля Речи Посполитой — Францишка, бывшего герцога Франсуа Алансонского, руководил операциями Конторы по всей Европе и еще неделю назад искренне полагал, что сделал все необходимое для обеспечения спокойной эвакуации отработавших агентов, то есть нас. Как бы не так! С тех пор каждый день пан Михал появлялся на канале связи с однообразным вопросом. Узнали ли мы что?нибудь новое о планах Рейли?
Что я мог ему ответить?! Мы шли в Англию. Должно быть, умилостивившись выброшенным за борт хламом, Нептун сменил гнев на милость, и наши корабли поймали ветер. Мой рассказ о богатой добыче, захваченной у испанцев, кажется, успокоил резидента. Поэтому, сообщив, что тайный агент в Лондоне позаботится об освобождении сановных пленников, пан Михал, любезно попрощавшись, отправился вершить дела европейской политики, жонглируя тронами и сердцами, как заправский циркач кольцами.
— Клянусь кисточкой с хвоста Люцифера, — макая кусок лепешки в аппетитный жир, покрывающий дно блюда, прочувствованно бросил Рейли, — шевалье, я и помыслить не мог, что вы обладаете столь изысканным кулинарным талантом!
— Ну это еще что, вы еще деруны не пробовали! — снисходительно махнул рукою д'Орбиньяк, и то ли пламя фонаря, качнувшись, странно осветило его лицо, то ли он действительно зарделся от похвалы.
— Клянусь кисточкой с хвоста Люцифера, — макая кусок лепешки в аппетитный жир, покрывающий дно блюда, прочувствованно бросил Рейли, — шевалье, я и помыслить не мог, что вы обладаете столь изысканным кулинарным талантом!
— Ну это еще что, вы еще деруны не пробовали! — снисходительно махнул рукою д'Орбиньяк, и то ли пламя фонаря, качнувшись, странно осветило его лицо, то ли он действительно зарделся от похвалы. — Да с солеными огурчиками! Я их знаете, как солю, — пальчики оближете!
— Очень может быть! — в тон ему подтвердил корсар, слизывая с перстов ароматную мясную подливку.