Мы расстались, тепло простившись, и достопочтенный брат Адриен, покинув гостеприимный Маольсдамме, зашагал на юго?восток в сторону французской границы.
Так они будут выглядеть значительно достовернее.
Мы расстались, тепло простившись, и достопочтенный брат Адриен, покинув гостеприимный Маольсдамме, зашагал на юго?восток в сторону французской границы.
Честно говоря, я не слишком верил в успех задуманного иезуитами маскарада. Кроме общей схожести и сомнительных документов, подтверждающих родство короля Испании с его невесть откуда взявшимся «наследником», оставались еще вопросы веры. И главное, даже поверь Филипп в подлог — принц?безбожник недолго бы блаженствовал при дворе католического государя. К тому же уж не знаю, как там это виделось из Рима, но как по мне, Рейли никак не подходил на роль марионетки в чьих бы то ни было руках. И даже удайся кому?то опутать его невидимыми тайными нитями, он бы все равно умудрился взобраться по ним на самый верх и укусить за палец кукловода.
Но, как бы то ни было, оглашение испано?британского родства давало Англии шанс если не на мир, то хотя бы на паузу, чтобы приготовиться к грядущей войне.
Брат Адриен отбыл во Францию, а мы остались в Маольсдамме, который язык не поворачивался именовать городом, лечиться от ран и ждать, когда сможет выйти в море истерзанный боем «Вепрь Уэльса». Пока что, к нескрываемой радости клабаутерманна, на корабле вовсю кипела работа, а стало быть, к моменту нашего выздоровления каравелла могла быть уже в боевой готовности.
В эти дни я мало виделся с королевой. Однажды она милостиво посетила наш лазарет, чтобы поблагодарить «храбрецов, которыми и поныне славится Гасконь, за свое чудесное спасение». Но в общем?то Бэт Тюдор было не до нас. Обозначив себя на берегу как маркиза Дорсет, чтобы избежать нарушения закона «О государе и его земле», она в то же время ни в малейшей степени не скрывала, чем является на самом деле. Встречаемая везде, куда падал ее взор, приветственными криками и овациями, как ревнительница государственной независимости Соединенных провинций, она купалась в славе и почитании, которых ей так не хватало в последние недели.
Елизавета, судя по всему, уже вполне извинила мне невольное соучастие в своем пленении и, может быть, сполна одарила бы милостью и вниманием, когда б не то неосознанное, но явное предпочтение, которое оказывали доброй Олуэн «гасконские храбрецы». Этого Диана?Вирджиния простить никак не могла.
А потому королеве было не до нас. Она ждала появления эскадры лорда Томаса Сеймура, портившей кровь испанцам в проливах, или же подхода войск Джона Уилби — английских волонтеров, сражающихся под знаменами герцога Вильгельма Оранского.
В Амстердам, где находилась главная база эскадры, по просьбе ее величества и по приказу бургомистра были снаряжены гонцы с требованием как можно скорее прибыть в Маольсдамме. Однако то ли гонцы задерживались, соревнуясь по пути в священном для каждого юлландца искусстве поглощения пива, то ли соплеменники не спешили откликнуться на зов королевы, но ожидаемая подмога все не появлялась.
Но вот когда мы уже вполне оправились после ранений и вновь заговорили, что неплохо бы наконец добраться до Кале, запыхавшийся посланник бургомистра, без стука ворвавшийся в королевские покои, тяжело дыша, сообщил, что по дороге, ведущей в город, движется большой отряд.
— Это сэр Джон Уилби! — победоносно обведя взглядом присутствующих, оповестила нас Елизавета. — А с ним мои доблестные англичане! Идемте же, господа, поприветствуем героев!
Как я уже говорил, Маольсдамме — крошечный городок, а потому уже спустя несколько минут мы стояли на городской стене, всматриваясь туда, где подымалось большущее облако пыли. Такое большое, что маячившиеся неподалеку мельницы, казавшиеся огромными вентиляторами, были не в силах его разогнать.
— Господин бургомистр! — Горделивая Диана повернулась к верзиле, успевшему к своим тридцати пяти годам отрастить авторитетную емкость для переработки пива.
— Клянусь, я не забуду той великой услуги, которую вы и все горожане славного Маольсдамме оказали мне! Моя благодарность…
— Не будет знать границ в рамках разумного с двадцати четырех ноль?ноль до ноля часов каждого тридцатого февраля любого прошлого года!
Я невольно обернулся к адъютанту, спеша одернуть его за вопиющее непочтение к монаршей особе. Однако, похоже, в эту минуту придворный этикет волновал его не более чем антарктического пингвина виды на урожай клубники в Шропшире.
— Мой прынц! — со своим непередаваемо гасконским акцентом продолжил шевалье д'Орбиньяк, не отрывая глаз от горизонта. — Шоб я так жил! Скажи мне, как большой знаток всяческих веселых картинок, львы и башни крест?накрест на флаге означают то, шо я думаю?
Мое скорбное молчание лучше всяких слов ответило на прозвучавший вопрос.
— Ну тогда, блин, от всей души поздравляю вас, ваше величество! — Остроглазый Лис склонился в насмешливом поклоне. — Доблестный сэр Джон ведет отряд под испанским знаменем.
* * *
Маольсдамме — маленький городок. Каналы, идущие вдоль улиц, бороздят многочисленные лодки, заменяющие в этих местах большую часть наземного транспорта. Горбатые мостики, перекинутые через каналы, подобно каменным скобам намертво вбитые в болотистые берега сваями, скрепляют разрозненные ломти хлипкой голландской земли в единое целое. Некогда являясь вотчиной баронов Ван дер Хельдерн, поселок рос вширь, отвоевывая все новые земли у океана. Большинство домов, в которых проживало трехтысячное население этого местечка, гордо несло свои два этажа над каркасом из вбитых в морское дно деревянных клеток, заполненных камнями и накрытых сверху дерном.