— Если каким?то образом Елизавета объявит, что собирается выйти замуж, то она сразу выбивает карты из рук Рейли.
— Ага! — отхлебывая из горла, кивнул д'Орбиньяк. — А женихом ее будешь ты.
— Ну да, конечно! — обрадовался я сообразительности друга. — Сам посуди: французский принц, спаситель Лондона от разбойников — чем не партия?! Ей в общем?то и надо только подтвердить намерение выйти за меня замуж, а остальное мы здесь и сами прокрутим. Заручимся поддержкой Лондона, а там можно играть!
— Конечно?конечно! — мрачно кивнул Лис. — Говоришь, что я напился, а это ты сам нанюхался! — Он сделал еще несколько больших глотков.
— Поставь бутыль, черт возьми! — возмутился я. — В конце концов, Рейнар, твое поведение просто возмутительно! Я говорю о весьма серьезных вещах и это не повод для шуточек!
— Все, все, Капитан! Умолкаю. Шо за кипеш?! Не всем же быть семи пятниц во лбу! Оно ж, как говорили между собой творцы, буквально демиурги наших первоисточников и составных частей, питие определяет сознание. Аж вплоть до бессознательного состояния. И это правильно! Это наши исторические завоевания, и мы их никому, к хреням собачьим, не отдадим! Не отдадим, блин горелый, хоть он дерись! Потому шо завоевания эти на фиг никому не нужны, а для нас это история! Запомни, Капитан, на моей родине, в беспредельной неодолимой стране бесполезных советов и вечнозеленых помидоров, люди пьют всего по трем причинам. Трем! Чуешь, каким, на хрен, священным трепетом несет от этого числа?! Когда душа поет — у нас пьют от радости, когда плачет — от горя. Ну а ежели ни так ни сяк — то от скуки. Не то шо здесь — лишь бы продезинфицировать кишки перед забиванием в тушку очередного хот?дога вместе с его картонной хот?будкой.
И вот сейчас я пью. Я нажираюсь, к Бениной бабушке, вдрабадан, потому шо мне конкретно плохо! И не потому, шо мы раскатали валлийцев, как ото те шары по кегельбану. Они в общем?то тоже были отнюдь не краснознаменным хором мальчиков?колокольчиков. А оттого я пью, шо за каким?то лешим из?за хрен знает каких королевских марьяжей нам с тобой… Ты способен это понять, монарх недоделанный?.. Нам с тобой пришлось мочить в сортире всю эту шушваль, которая ни на йоту, ни на вот столечко не хуже тех, кто нам их заказал. И уж конечно, тех, кого мы так бла?ародно защитили! Быстро и, блин, качественно! Рекламации нет! Нами попользовались, словили кайф — и разместили в рамочку, шо то резиновое изделие номер два на выставке современного искусства! Но пасаран — они не пройдут. Во как я всем этим сыт! — Сергей рубанул себя ребром ладони по горлу.
Во как я всем этим сыт! — Сергей рубанул себя ребром ладони по горлу. — Не по мне эта ваша страхомутная куртуазия! Не нравится мне быть, несомненно, очень полезным, но изделием номер два. В гробу я все это видел — сквозь крышку! Он явно хотел добавить еще некоторое количество ветвистых эпитетов в адрес Британии, нашей работы, королевской власти и поименно отдельно взятых за кое?какие части тела товарищей, но тут внимание его привлек негромкий деликатный звук бронзового дверного молотка. Обычно таким образом давал о себе знать дворецкий, испрашивая позволения войти в кабинет досточтимого «принца Шарля».
— О! Приперся — хрен сотрешь! — недовольно буркнул Лис, сбиваясь с ораторского тона. — Ну че тарахтишь — входи! Тоже мне, юный барабанщик выискался.
Дворецкий, приоткрыв дверь, неодобрительно причмокнул губами, узрев наведенный Лисом творческий беспорядок, но, войдя в комнату, заученно склонил голову в докладе:
— Ваше высочество! Делегация цеховых старшин просит соизволения принять их. Они утверждают, что имеют к вам, мессир, безотлагательное дело. Прикажете им ждать? — Он сделал выразительную паузу, еще раз оглядывая кабинет. — С вашего разрешения, милорд, я бы прислал сюда горничных — прибраться.
— Нарисовались, блин! Мериносы нестриженые! — негромко, но так, чтобы его слышали все заинтересованные стороны, сварливо пробурчал д'Орбиньяк. — В общем, мин херц, общайся с ними сам.
Он довольно твердо поднялся из?за стола и, подхватив расписанную цветами бутыль, в которой плескалось еще добрых полпинты «Лисового напия», направился к двери:
— Ты у нас сир — тебе и карты в руки! Я пошел в люлю. А то у меня тут, кхе?кхе, кашель в груди образовался. Намерзся по ночам в лесных чащобах, и все — конец здоровью! Может, и вовсе воспаление легких! — С этими словами д'Орбиньяк миновал невозмутимого дворецкого, с хорошо скрываемым недоумением созерцающего диковатую картину происходящего. — Служи, боец! — уже выйдя из комнаты, обернулся к нему Лис. — Дембель неизбежен! — Сообщив этот знаменательный факт, Рейнар замолчал и, чуть пошатываясь, но все же относительно ровно отправился «в люлю». Попросту говоря, спать.
— Вели, чтобы цеховой старшине накрыли стол в буковой гостиной. Пусть ждут меня там, — подходя к зеркалу, небрежно бросил я. — Скажи, что я скоро изволю к ним спуститься. Да вели подать мне свежие перчатки.
— Будет исполнено, ваше высочество, — поклонился горделивый, как Биг?Бен, дворецкий и, чинно ступая, отправился выполнять поручения.