— Я подслушивала! — возвращая на кровать выкидывающее коленца тело, вдруг заявила Анна Болейн. — Этот мерзкий, отвратительный, наглый, сбрендивший с ума старикашка Филадельф Эгмот тонко оплетал вас своей липкой паутиной! Этот демон коварства и пророк лжи, как никто другой, умеет притворяться другом. Но горе тому, кто простодушно доверится словам хитрейшего из смертных!
Я молчал, не мешая гневным речам ее величества вольно разливаться под сводами моего сурового жилища.
Но горе тому, кто простодушно доверится словам хитрейшего из смертных!
Я молчал, не мешая гневным речам ее величества вольно разливаться под сводами моего сурового жилища. Как утверждал лорд Эгмот, основная его вина, навечно отделившая бывшего королевского друга от мира, состояла в том, что именно он присоветовал полному любовного томления Генриху Тюдору, каким образом уложить в постель гордую девицу Анну, не желавшую довольствоваться ролью королевской наложницы. То, что из всего этого вышло, красовалось сейчас передо мной. По всей видимости, у несчастной королевы имелись веские основания с неприязнью относиться к благодушному дядюшке Филадельфу.
— Мадам, должен заметить, подслушивать дурно, — выслушав монолог возмущенного призрака, заявил я. — Это вас не красит.
— Мне можно! — отмахнулась казненная государыня. — Во?первых, я женщина и, стало быть, любопытна от природы. Во?вторых — королева и обязана знать все, что происходит в моих владениях. И в?третьих, дело напрямую касается моей несчастной дочери!
— И все же, сударыня, венценосной особе не подобает…
Я невольно замер с открытым ртом, начисто забыв, какой именно сентенцией намеревался закончить фразу. Словечко «венценосный», точно верная отмычка в связке домушника, без труда отворила замок, до той поры казавшийся неподвластным для взлома.
— Мадам! — перебивая самого себя, вновь заговорил я. — Вы были рядом, когда мы беседовали с графом Эгмотом?
— Так же близко, как сейчас от вас! — гордо заявила леди Анна.
— Прекрасно! — удовлетворенно прищелкнул я. — И таким же образом вы можете попасть в любое помещение в Тауэре?
— Конечно же! — пожало плечами лишенное головы тело.
— Даже в королевскую сокровищницу?
— С того скорбного часа, как меня отделили от тела, — со слезой в голосе проговорила голова маркизы Дорсет, — не было дня, чтобы я не спускалась в подземелье, дабы вновь увидеть ту восхитительную корону, которой я некогда венчалась как полноправная королева Англии.
— Трогательная привязанность! — хмыкнул я. — Но меня интересует другое. Вы знаете, где хранится корона, именуемая венцом Гвендалайн?
— Конечно! — с легкой тенью удивления в голосе ответила предрассветная гостья.
— Вот и славно, — кивнул я. — У меня есть план, как вернуть трон вашей дочери. Надо продумать кое?какие детали, однако в целом все должно получиться. Но обещайте мне две вещи.
— Если это не будет противоречить моей чести! — Покойная королева попыталась вздернуть подбородок, чего, впрочем, ей делать не следовало. Голова пошатнулась и, с трудом удержавшись, чтобы не упасть на пол, вернулась в прежнее положение.
— Ни в малейшей степени! — заверил я. — Более того, если то, что я задумал, нам удастся, ваш подвиг, несомненно, послужит неувядаемой славе любящей и верной Анны Болейн.
— Что ж, если так… Я готова! — горделиво изрек призрак.
— Вот и отлично! Тогда первое: сударыня, я не смею вам приказывать и уж подавно мешать вашим передвижениям по Тауэру, но все же прошу вас, не следует появляться в этой комнате, а тем паче в моей постели, без предупреждения. Ну, покашляйте, что ли, прежде чем объявиться!
— Хорошо. Я буду громыхать мебелью перед тем, как обрести зримый облик.
— И второе… хотя об этом я скажу вам нынче вечером. Сейчас же открою лишь, что если у вас большие связи в мире духов, то вскоре они понадобятся в полной мере. — Я замолчал, отмечая живейший интерес на мертвенно?бледном лице убиенной королевы.
— А сейчас, мадам, — я через силу поклонился, желая выглядеть галантным кавалером, — позвольте мне остаться одному. Для серьезного предприятия, которое мы задумали, всем участникам понадобится свежая голова. — Мой взгляд невольно остановился на своеобразном украшении, все еще лежащем на табурете. — Простите, сударыня, я не хотел вас обидеть!
— Да?а?а?а! — протянул, исчезая, призрак, и, точно дожидаясь этого, за окном темницы бравурно протрубил зарю первый утренний петух.
* * *
Привидение исчезло как ни в чем не бывало, и мое ложе волшебным образом оказалось аккуратно застеленным, точь?в?точь в том виде, каким оно было оставлено прошлым утром. Не имея сил обдумывать дивный парадокс, я рухнул на кровать не раздеваясь, едва успев скинуть надоевшую за день обувь.
Однако поспать всласть мне было не суждено. На канале связи бойко зазвучал непринужденный голос Лиса, уже вполне оправившегося от ночных потрясений:
— «Капитан, а какого рожна ты дрыхнешь? Ты шо, отдыхать сюда приехал? Кто, блин, отечество спасать будет?! Твое, между прочим!»
— «Сережа, что тебе надо?» — едва ворочая пудовыми мыслями, страдальчески выдавил я.
— «Прынц, ты че? Перебрал вчера на радостях? Это мне шо надо?! Это шо тебе надо! Мано так расстроился, шо ему вчера не дали никого порубить, шо со страшной силой рвется содержательно пообщаться с гарнизоном Тауэра. Заклятый друг нашего дорого Мишеля Дюнуара тоже интересуется, для какой такой великой цели мы его из потаенной крысятни вытащили. Поведай мне, будь таким добреньким, график текущих принудительных работ и непринужденных празднеств».