— Матка Боска Ченстховска! — всплеснул руками импульсивный шляхтич. — Как я огорчен! Когда б вы знали, как я огорчен! Я лью слезы, и так бывает всякий раз, когда я не в силах доставить вам радость!
— Наглый враль! — голосом почти ласковым оборвала излияния коронного шляхтича утомленная жизнью королева. — Все кругом врали, льстецы и враги.
— Но, мадам…
— Хотите знать, месье, отчего я не прислала к вам взбесившегося муженька и не отослала вас нюхать черемуху на берега Вислы?
— Теряюсь в догадках, мадам! — Пан Михал состроил удивленную гримасу.
— У вас ведь, помнится, прекрасные отношения с моим зятем Генрихом? — произнесла королева, скорее утверждая, чем спрашивая.
— Вряд ли они лучше, чем у вас, ваше величество, — поспешил уйти в сторону от вопроса пан Михал.
— Я была бы вам весьма благодарна, месье, если бы вы отправились к нему и убедили, что я всегда питала к Генриху материнские чувства и только вместе с ним мы можем противостоять козням испанцев.
— «Ничего так себе семейная сценка — борьба зятьев!» — прокомментировал Мишель Дюнуар. — «Кстати, Вальдар, чем обязан столь неурочному вызову?»
— «Сегодня в Тауэре Рейли столкнулся с братом Адриеном», — начал я.
— «Он там?!» — перебил меня Дюнуар.
— «Это мы с Лисом у тебя хотели спросить.
— «Это мы с Лисом у тебя хотели спросить. Думали, это обещанная подмога».
— «Ну что ты! Я не стал бы требовать у иезуита отправиться в Англию! Я лишь дал знать Мано, что герцог де Бомон и шевалье д'Орбиньяк попали в плен к англичанам. Видимо, с братом Адриеном это уже его затея».
— Ваше величество! — Посланник Речи Посполитой вновь склонился в грациозном поклоне. — Я сделаю все, что в моих силах!
— Вот и хорошо. — Черная вдова чуть кивнула. — Вы сильный и ловкий человек, месье Черновский, и я верю, что вам удастся столь непростая миссия. И пусть вас укрепляет в этом намерении сознание того, что господин де Сов настолько лишен галантности, что желает все же смыть оскорбление кровью. Причем совершенно не важно чьей. Однако же он не поднимет руку на короля. Даже на короля Речи Посполитой. Но вы, лично вы, месье Черновский, в опасности. Конечно, этот господин не такой прекрасный фехтовальщик, как вы, и наверняка не столь меток в стрельбе, но, увы, пуля наемного убийцы порой находит и записных смельчаков.
Пан Михал молча поклонился, давая понять королеве, что ее намек вполне прозрачен.
— Прошу вас, месье, отправляйтесь сегодня же! Скажем, затем, чтобы привезти Генриху поздравления короля Францишка. А там уж, я полагаю, вы найдете нужные слова.
— «М?да… Я тоже так полагаю. Это Паучиха еще не знает, что вас двое и что твоего «брата?близнеца» я видел всего пару раз в жизни! Первый раз за неделю до Варфоломеевской ночи, когда тот въезжал в Париж. А во второй — в день свадьбы с Маргаритой Валуа, поднося подарки сейма молодоженам. Ну да ничего! С этим как?нибудь справимся! Я бы хотел знать, что может означать появление вашего смиренного пастыря в британском вертепе злокозненной ереси? Понятное дело, де Батц и не подозревает, кто этот бенедиктинец на самом деле. Ему согласие хитроумного приятеля плыть за море спасать друзей?соратников кажется само собой разумеющимся. Но вот тут?то и кроется подвох! Иезуит, а брат Адриен, без сомнения, иезуит немалого ранга, не может покинуть страну без приказа на то генерала ордена. Тогда выходит, что эта поездка всего лишь ход Воинства Иисуса. А это означает, что они затеяли какую?то свою игру. Конечная цель ясна — вернуть Британию под руку Ватикана. Но как далеко они готовы пойти ради достижения этой цели? Вальдар, этот вопрос нельзя оставлять без внимания!»
— «Понятно!» — усмехнулся я. — «Это наше очередное задание!»
— «Полагаю, это лишь часть того, что вам предстоит», — обнадежил Мишель Дюнуар. — «В утешение могу сказать только одно: если брат Адриен в Лондоне, то, вероятно, там же и Маноэль де Батц. А если это так — ищите его в трактире «Дупло сороки», что близ Чаринг?кросс».
— И вот еще что, месье Черновский! Помнится, в отряде вашего друга и моего зятя Генриха Бурбона был молодой англичанин — офицер армии принца Оранского. Я бы была вам благодарна за любую информацию об этом человеке.
— Всегда рад быть к вашим услугам, мадам, — вновь склонил голову пан Михал.
— Ну что ж, тогда ступайте! И передайте Генриху, что я очень тревожусь о нем.
Не могу сказать, чтобы беседа с руководством внесла ясность в сложившуюся ситуацию, но благодаря ей картина обрела глубину и новые краски.
— «Короче, Капитан! Предлагаю такой вариант действий: ты, как лицо государственное, дожидаешься Рейли и перетираешь с ним по понятиям, шо за фигня тут творится. Я беру остатки «Лисового напию» и с тыгыдымской скоростью рулю в кабак искать Мано. А то ж ты его знаешь! Он не дождется возвращения нашего попа, впадет в тоскливое буйство и понесет свободу массам на носках своих ботфортов.
Зачем нам нужны неоправданные разрушения в этом очаровательном захолустье?» Я усмехнулся. Конечно, назвать Лондон захолустьем можно было весьма условно. Невзирая на свои полтораста тысяч жителей, этот город был самым большим в Англии как по численности населения, так и по тому, что ныне именуется деловой активностью. Порт, ярмарки, многочисленные цеха и мануфактуры — все это служило своеобразным магнитом, привлекая все новых англичан в гигантский лондонский мегаполис. Еще бы ему не слыть гигантским, когда в остальных городах по всей территории королевства, в столицах графств и местах паломничества количество жителей редко превышало пять тысяч человек. Все четыре миллиона англичан, не скрывая своих чувств, гордились роскошной и великолепной столицей и, слава богу, не могли слышать слов шевалье д’Орбиньяка на канале закрытой связи.
— «Хорошо, ступай!» — напутствовал я напарника. — «Только ради всего святого, не напивайтесь! От вас двоих разрушений может быть значительно больше!»