— Я бы не стал этого утверждать, — вздохнул брат Адриен, — как не стал бы утверждать и обратного. Но вот к чему я веду: образ ужасного врага, поверженного копьем святого, когда?то был подспорьем для становления Церкви во всем величии ее, однако же сам этот враг, пусть и в отместку, причинил немало зла христианам. Стоит ли теперь своими руками создавать нового Юлиана Отступника? Ведь гнев его, как и в прошлые времена, будет кровав и беспощаден. И кто, как не мы, станем жертвой его!
— Ваши слова, брат Адриен, отдают малодушием! — раздраженно дернул щекой Генрих. — Но вы точно уверены, что Рейли — сын Филиппа II?
— Не так давно мне довелось лицезреть его и беседовать вот так, как сейчас с вами, — безмятежно пропустив обвинения в трусости, неспешно ответствовал бенедиктинец. — В его лице, несомненно, видны черты, присущие и королю Испании, и покойной королеве Британии.
— «Глаза, нос, рот и все такое прочее», — на канале связи ехидно прокомментировал Дюнуар. — «Кстати, что там у тебя с этими документами?»
— «Пока что они со мной, но я обещал лорду Эгмоту, а затем и брату Адриену передать их испанцам при первой же возможности».
— «Что ж». — Пан Михал задумался, стараясь не упустить ни одного из возможных последствий данного шага. — «Быть может, на данный момент это наилучший вариант. До той поры, когда Елизавета вернется на трон, Филипп II, вероятнее всего, будет стараться разобраться в обстановке. Впоследствии же, думаю, несложно будет доказать, что бумаги Рейли — фальшивка и сработаны с одной лишь целью вынудить Францию на союз с Англией, угрожая в противном случае испано?британским блоком».
— Так что же? — нерешительно проговорил тюремщик, уставший дожидаться ответа от дремлющего принца. — Всего пятнадцать гульденов! Это дело касается лично рас!
Я молча глядел на торгующегося стража.
— Хотя бы десять! Уверяю, эта дама очень близка вам!
Мысли, витавшие где?то во Франции, выстроились стройными рядами, точно солдаты на привале, слышавшие звук боевого горна.
— Вам дадут двадцать гульденов, почтеннейший, — нарушая молчание, проговорил я. — И не следует называть попусту имя мисс Олуэн ни здесь, ни где?либо в другом месте! А дону Хуану подайте надежду. Скажите, что вы приложите все усилия, чтобы выполнить его просьбу. Как именно это будет сделано, я сообщу вечером. И помните: то, о чем мы с вами здесь говорили и будем говорить, не должен узнать никто! Иначе вы умрете! Это попятно?
— Богом клянусь! — перекрестился невольный соучастник очередной моей каверзы.
— Ступайте! — одними губами произнес я и добавил на канале связи:
— «Мишель! У меня есть чудный способ доставить пакет Филиппу II!»
* * *
Изложенный мною план был выслушан офицерами гарнизона в молчании, но стоило мне лишь сомкнуть уста, как в ответ посыпался град возражений. Я едва успевал отвечать на каждое из них, желая подвигнуть соратников не просто механически выполнять приказ, но действовать сознательно и активно. В конце концов пришлось все же употребить власть. К немалому огорчению. По окончании совещания, происходившего в моей комнате, я оставил Лиса и дю Плесси, дабы яснее растолковать им задачи, выпадавшие на долю этих двух офицеров.
— Да уж, мой прыпц! — дослушав меня, покачал головой Лис. — Это ты удумал так удумал! А мнением Олуэн за эту тему ты поинтересовался?
— Ни к чему ее тревожить, — покачал головой я. — Ты должен будешь позаботиться, чтобы дон Хуан не дошел до ее комнаты.
— Ваше высочество! — дождавшись, пока я закончу отвечать, вытянулся в струнку дю Плесси. — Если вы велите мне совершить то, о чем нынче шла речь, позвольте просить именной рескрипт за вашей подписью и печатью.
— Непременно, — кивнул я. — Едва покинете крепость, прошу вас, маркиз, поспешите к моему брату. Полагаю, вы будете ему полезны.
— Но, мессир, я ведь по?прежнему числюсь среди друзей покойного короля!
— Все верно, — морщась от боли, кивнул я. — Но тогда он был король, ныне же мой кузен Генрих Валуа — покойный. Становитесь под знамена Анри. Уверен, братец не станет поминать вам былого.
— Благодарю вас за протекцию, ваше высочество. — Дю Плесси надел увенчанную белым страусовым плюмажем бургундскую каску. — Позвольте идти.
— Да. — Я наклонил голову. — Хотя погодите. Ответьте на один вопрос. У вас есть сын?
— Да?а?а, ваше высочество, — озадаченно глядя на всеведущего принца, протянул лейтенант.
— Вернетесь во Францию — берегите его! — тоном, каким обычно окруженный полководец поручает своему адъютанту провезти спасительный пакет через позиции врага, проговорил я.
— Приложу все усилия, монсеньор! — отчеканил дю Плесси, поворачиваясь на каблуках.
— Шо, Капитан, — усмехнулся Лис, когда дверь за отцом будущего кардинала Ришелье затворилась, — не вынесла душа поэта?
— Не вынесла, — честно сознался я. — Ладно. А теперь о том, о чем должен знать только ты.
Ночь этого дня была лунной. Две тени быстро скользили к берегу канала, торопясь добраться до жилья, едва видного в неурочное время суток. Трещотки сторожей, раздававшиеся совсем близко еще несколько минут назад, начали удаляться, точно демонстрируя полуночным гулякам, что путь свободен. Вот они шагнули на узкий, обрамленный ажурными перилами мостик, выгнутый, точно спина вздыбившейся кошки, и негромкая их речь стала доноситься до густолистой череды вековых лип, тянущихся шеренгой у самой кромки берега.