— А что насчёт рогов? А, да. Я хотел сказать, что они возникли после того, как было произнесено…
— Пиши!
— Да пожалуйста.
И Эмигель изобразил рядом с первым и второе звукосочетание.
— Вижу. И что из этого следует?
— А то, что в обеих этих конструкциях неизвестного назначения присутствует тор.
— Неоспоримо.
— А в звукосочетаниях, что их вызвали, и тут и там имеется вот это трезвучие.
И Эмигель обвёл кружками те комбинации, о которых только что говорил.
— Неоспоримо.
— А в звукосочетаниях, что их вызвали, и тут и там имеется вот это трезвучие.
И Эмигель обвёл кружками те комбинации, о которых только что говорил.
— Гм… Похоже на то, что эти фонемы соответствуют…
— Вот именно. В какой-то, неизвестной нам, системе знаков. Это как бы команды на создание. Если серьёзно заняться такого рода анализом, при помощи компьютера, конечно, то в конце концов можно будет разобраться во всей этой системе.
— И что? Постой, начинаю соображать… Кузя, не мешай…
— Ага! Оцениваешь перспективу? Изобретательско-конструкторское бюро! Единственная в мире фирма! Клиент приходит и говорит, допустим: «Мне нужно устройство, которое будет каждый день с двух до четырёх часов разгонять облака, если они будут, а с шести до восьми, наоборот, создавать их, если их нет». Ты отвечаешь ему: «Пожалуйста, это вам обойдётся в… ну, это мы ещё прокалькулируем… получить можете завтра после полудня, доставка за ваш счёт».
— Ответить не трудно. Но выполнить…
— Ещё легче. По найденной системе знаков мы заказываем нужное устройство и получаем его.
— Интересно, как ты его закажешь? У тебя есть представление, как оно должно быть устроено? Как будет действовать? По-моему, Миля, это, мягко выражаясь, муть.
— Ничуть не бывало. Конечно, у меня нет ни малейшего представления о такой конструкции. И ни у кого нет. Но оно и не нужно. Зато у меня возникла полная ясность в другом, главном: во Вселенной существует всё. Всё, что мы в силах себе представить, и ещё больше — того, что мы и вообразить не в состоянии. И у каждого есть своё имя — в той системе фонем, которую нам предстоит найти. К счастью, все наши сочетания записаны на плёнку. Как и всё то, что мы сочиняли и издавали на протяжении… сколько уже лет мы играем в эту игру?
— Восемнадцать. Но записываем только пятнадцать лет.
— Представляешь, сколько диких звукосочетаний? И каждому из них, я уверен, соответствует какая-то сущность. Пусть какая-то их часть обозначает живые существа, которых нам не дадут — хотя как знать, может, в будущем мы и до них доберёмся…
— И всё же я сомневаюсь.
— Могу я спросить — почему?
— Потому что всё это всего лишь фонетика. Колебания воздуха…
— Не обязательно. Среды.
— Но эта среда существует только…
— Ах, вот ты о чём? Стыдись! По-моему, ты ещё не совсем пришёл в себя. Может быть, я закажу всё-таки — ты взбодришься…
— Ни-ни! Потом, я же сказал.
— Ну, как знаешь. А сомнения твои — пустые. С таким же успехом можно не верить в то, что, шевельнув пальцем, ты способен убить человека на километровом расстоянии, или сбить самолёт, или испепелить целый город. Ну, не лично ты, разумеется… Фонема, — лишь сигнал для начала процесса, о котором мы ничего не знаем кроме того, что он приводит к определённому результату. А кто не верит — пусть приходит и полюбуется на всё это.
— Знаешь, с этим, пожалуй, можно согласиться.
— Я думаю!
— А я вот думаю…
Сказав это, Зенон умолк. Опёрся локтями о стол, положил подбородок на ладони и закрыл глаза.
Опёрся локтями о стол, положил подбородок на ладони и закрыл глаза. Эмигель с полминуты сидел спокойно. Потом спросил:
— Ты что — уснул? Вроде бы не с чего.
— Я же сказал: думаю, — недовольно откликнулся Птич.
— Думай вслух. Так веселее. Или у тебя возникли секреты?
— Да ну… Просто мне всё это не очень нравится.
— Брось. У нас перспективы такие, что дух захватывает.
Но Зенон, похоже, рассуждал иначе.
— Может, перспективы и есть. Только не там, где ты их вроде бы увидел.
— Это ещё почему? — ощетинился Какадык.
— Миля! Это же экономика. Бизнес, и всё такое.
— Ну, да.
— Подумай трезво… то есть я хотел сказать — здраво или хотя бы спокойно. Ну, какие из нас с тобой дельцы? Да мы с тобой ни в чём не смыслим, кроме языков. Мы гуманитарии, разве не так? Нас любой деляга вокруг пальца обведёт, и мы ещё и в долгу останемся. Мы с тобой живём где-то между наукой и искусством. Вот тут нам и надо что-то искать. Даже не что-то, а применение тому, что на нас свалилось. Насчёт расшифровки системы — тут ты прав. Но на это уйдут годы. А до тех пор? Я думаю, надо зайти с другого конца. Попробовать оценить всё, что у меня тут возникло, как бы со стороны. Как это может выглядеть?
— Не знаю. Зато знаю другое: если мы хотим расшифровывать систему, то времени на заработки у нас не останется. Придётся даже отказаться от одной-другой работы. Вывод? Сейчас нам пригодилось бы одно искусство: где найти спонсора или на худой конец получить не самый грабительский кредит, чтобы спокойно заняться делом.
— Вот тут-то я и вижу перспективу, — сказал Зенон торжествующе. — Кредит не понадобится — столько, сколько потребуется для начала, мы и так достанем, всё-таки не самые бедные…