Каменистый, не очень крутой внешний склон кратера, образовавшегося многие миллионы лет тому назад, уводил группу в нужном вроде бы направлении, тонкие полутораметровые колёса марсбайков сейчас катились без всяких усилий со стороны седоков — достаточно было лишь пошевеливать рулём: тяготение — оно и на Марсе тяготение, хотя земному, понятно, не чета. Только изредка приходилось поработать педалями. Вокруг — камень, камень и ещё раз камень. Мрачновато, как всегда. И немного тоскливо.
— Унылые края, очей очарованье, — сказал Усяго, чтобы не было ко всему ещё и молчания. Раз уж сошлись втроём — хоть мембраны потрясём вволю.
— Не насилуй классика, — откликнулся Голенах — наверное, из тех же соображений. — Если не хочешь спать — давай попробуем посращивать нитки. Может, что-нибудь и образуется. У тебя была последняя связь с таможней. Что-нибудь полезное?
— Выдали официальную информацию: Худог притаранил с Земли два контейнера с образцами одежды, пригодной, как полагают конструкторы, для обменных операций с Нижними на произведения местной культуры, — если она когда-нибудь тут имела место.
— О да, — сказал Тендер, сарказм клокотал в интонациях. — Культуры здесь полным-полно. Одна только она тут и есть. Их бы сюда, придурков. Своими боками почувствовали бы, что такое — здешняя культура. Знаешь, будь моя воля — я бы никому не показывал ни эту их жизнь, ни… вообще ничего. Потому что это ведь и наше будущее — наших потомков. Когда тут была жизнь на поверхности, они, наверное, тоже мечтали обжить Вселенную, и всё такое прочее….
— А может, они так и сделали? — подумал вслух Усяго.
— Так что же контейнеры? — вернулся к теме Голенах.
— Да всё, по их словам, в порядке. Тряпки как тряпки. Да ты и сам должен был видеть этот груз — там же, где и самого Худога: он ведь с той базы как раз и собирался выходить к пещерам. Кстати, лицензия у него была в полном порядке. Предусмотрительный паренёк.
— Знаешь, чем-то он мне нравится, — сказал Голенах. — Люблю влюблённых людей. От них всегда дождёшься чего-нибудь нетривиального.
— При чём тут любовь, хотел бы я знать? — поинтересовался Тендер. — Ещё один миф?
— Ничуть не бывало.
От них всегда дождёшься чего-нибудь нетривиального.
— При чём тут любовь, хотел бы я знать? — поинтересовался Тендер. — Ещё один миф?
— Ничуть не бывало. Скорее — слух, но правдоподобный.
— Распространи.
— Слух прилетел с тем же кораблём, что привёз самого Худога. Вроде бы парень по уши влюбился в Рамиру, но к ней так просто не подъедешь. И вот он поклялся, что в знак серьёзности своих чувств сделает ей такой подарок, какой не под силу окажется никому другому из её хахалей. А какой именно — об этом умолчал. Она, конечно, заинтересовалась: женщины обожают таинственное, особенно такие избалованные вниманием, как она. Тут пошли всякие гадания. Хотя серьёзный человек решил бы задачку за пару секунд. Вот ты, например.
— Очень возможно, — согласился Тендер. — Простая логика. Что труднее всего найти на Земле? Ответ прост: то, чего там нет и быть не может. Вопрос второй: что это такое, чего там нет? Разбуди меня среди ночи, и я скажу: марсианские раритеты. А что является самой большой редкостью на Марсе? Тут не может быть двух мнений: конечно, марстекло и подлинные изделия из него. Вот и решение задачки. Я прав?
И Тендер удовлетворённо нажал на педали, вырываясь на несколько метров вперёд. Беседы это, однако, не нарушило, поскольку разговор всё равно шел по связи.
— Так-то оно так, — сказал внимательно слушавший Усяго. — Однако, если твою логику продолжить, придётся прийти к уже не столь бесспорным выводам.
— Например?
— Судя по тому, что мы об этом парне знаем — довольно много, — он, при всей его ковбойской репутации, на самом деле человек расчётливый и осторожный, с хорошей интуицией. И если о нём покатились такие слухи, я не верю, что это случилось без его ведома. Потому что ведь по сути дела это вызов: «Внимание, ареиты, я приехал к вам, чтобы провести самую дерзкую и незаконную операцию в вашей хилой истории: вывезти на Землю некоторое количество ваших сокровищ — реликтовых марстеклянных фигурок. Теперь вы это знаете, и попробуйте-ка поймать меня за руку!» Ручаюсь, что на Земле он заключил не одно пари, что у него всё получится, а мы останемся с носом.
— По-моему, — проговорил Тендер, — это было бы необычайно глупо. Не говоря уже о том, что — нахально. Что же, он нас ни во что не ставит?
— А он об этом просто не думал, — предположил Голенах. — Он любит эффектные заявления, если даже они сильно усложняют задачу.
— Вот уж не считаю, — сказал Усяго. — Если хотите знать моё мнение — это очень изящная дезинформация. Запущенная им, чтобы направить нас не по той тропе.
— Не понял, — отреагировал Тендер.
— Несложное рассуждение. Известно, чего он хочет: раздобыть реликты. И точно так же известно и другое: где можно до них добраться? На планете таких мест, как все знают, два: губернаторские сейфы, где хранятся те фигурки, какие уже удалось выменять у Нижних, — и сами Нижние пещеры, куда любому из нас доступ закрыт не только решением властей, что несерьёзно, но самой природой, — и это уже существенно: в атмосфере и температуре Нижних пещер ни один из нас и нам подобных не может прожить и пяти минут, если только он не в таком костюме, как мы, со всем его жизнеобеспечением; но в костюме туда пробраться человеку, не имеющему нашего опыта, просто невозможно — он застревает уже в тех лазах, что соединяют Верхние пещеры со Средними, — а чем ниже, тем эти проходы становятся теснее.
Люди ведь всё-таки в среднем в полтора раза крупнее местных, тяжелее, да и кислорода потребляют куда больше. У этих ребят было время приспособиться: как предполагают наши умники, отступление с поверхности в недра длилось сотни тысяч — если только не миллионы лет. Если помните, нашим удалось расширить только один ход к Нижним, которым может воспользоваться человек в костюме; но он оборудован так, что там любая муха будет замечена и остановлена.
— Господи, да это всем известно.