— Вы совершенно правы. Но это вовсе не веселящий напиток. То, что содержит ваш кубок, можно назвать одним словом: метод. Тот самый. Напиток очень полезный, так что смело можете выпить его — за ваше здоровье и за ваше знание.
Терране переглянулись; Кромин едва заметно пожал плечами.
— Что ж, — сказал он. — Мы вам верим.
— Если даже и не вполне, — усмехнулся ректор, — питьё от этого не станет менее полезным. Ну, итак… — И ректор поднёс свой бокал к губам, медленно выцедил вино и причмокнул от удовольствия.
— Пьём, — решительно сказал Кромин. И медленно, глоток за глотком, осушил свой кубок. Изольд последовал его примеру.
— Пфуй, — сказал он, ставя пустой кубок на стол. — Если бы не боязнь обидеть хозяев, я откровенно сказал бы, что давно мне не приходилось пить такой пакости.
— Бывает хуже, но реже, — охотно подтвердил Кромин.
И в самом деле: питьё оказалось солоноватым, с каким-то сырым запахом и привкусом чуть ли не свежей крови.
— Ничего удивительного, — проговорил ректор.
— Это род лекарства, а они не всегда бывают сладкими. Но сейчас вы сможете погасить неприятные ощущения во рту.
И действительно — официанты уже приближались снова. Но на этот раз они несли такие же бокалы с красным вином, какой перед тем был подан ректору. Впрочем, его не обнесли и на этот раз.
— А теперь, — провозгласил он, — за успех наших общих дел!
— Может быть, стоило бы обождать преподавателей? — подумал вслух Кромин. — А то получится как-то невежливо. Всё-таки от них ведь всё зависит.
Ректор неожиданно засмеялся — громко, искренне.
— Вам пришлось бы ждать их очень долго, — выговорил он сквозь смех. — Вино успело бы прокиснуть. Нет уж, давайте выпьем сейчас.
Не оставалось ничего другого, как последовать его приглашению.
Вино и в самом деле оказалось превосходным.
Но Кромин, смакуя напиток, явственно ощущал во рту неожиданный привкус горечи.
Он знал, что это — не от вина. И попытался сообразить: от чего же?
Однако уже накатывал неожиданный сон — подминал, мягко давил, соблазнял тишиной, свежими простынями, мягкой подушкой…
* * *
Рано или поздно всему приходит конец — и сну тоже.
Кромин проснулся в своей постели. Открыл глаза. И увидел над собою — близко — чьё-то лицо. Наюгирское. Смутно знакомое. Сделал мгновенное усилие, чтобы вспомнить.
— А, доктор. Здравствуйте.
Странно: язык как-то непривычно ворочался во рту. После давешнего угощения, что ли? Но память сработала точно: наюгир, склонившийся над ним, был одним из врачей, проводивших осмотр.
— Здравствуйте, доктор Кромин. Поздравляю вас.
— Благодарю. Только — с чем?
Дьявол: выходит, врач тоже выучился терране? А ведь тогда и виду не подал…
— С тем, что вы прекрасно заговорили на наюгире, нашем языке. По произношению вас не отличишь от коренного жителя столицы.
— Ах, вот как?..
Нельзя, конечно, произносить такие слова. Нельзя показывать кому бы то ни было, что ты чем-то удивлён, что воспринял что-то как неожиданность. Но на этот раз остановить рефлекс не удалось; видимо, что-то в голове и на самом деле разладилось. Однако ошибку нужно исправить.
— Выходит, внушение во сне — в нём и заключается ваша методика? Дело знакомое. Правда, результаты говорят сами за себя.
С каждым словом язык во рту прыгал, артикулируя незнакомые звуки, всё легче и естественней. Результат действительно заслуживал восхищения.
— Нет, ничего похожего, ваше предположение ошибочно. Но об этом вы ешё успеете поговорить. А сейчас — давайте-ка посмотрим, как вы себя чувствуете.
— Прекрасно чувствую, доктор, прекрасно.
— Мне тоже так кажется. Однако моя обязанность — убедиться в этом. Нет-нет, не вставайте. Аппаратура не потребуется, всё, что нужно, у меня с собой.
Он раскрыл на краю кровати чемоданчик. Несколько инструментов и портативный компьютер, только и всего.
— Сядьте, пожалуйста. Свесьте ноги…
Нормальный осмотр, которому можно не уделять серьёзного внимания. Сейчас самое время подумать. Если медикус прав и во сне Кромин не подвергался никакому внушению, тогда знание языка вошло в его память — каким же образом? С тем солёным пойлом, которым их угостили накануне?
— Скажите, доктор, а как себя чувствует мой коллега?
— Доктор Изольд? Столь же благоприятно, как и вы.
Сейчас самое время подумать. Если медикус прав и во сне Кромин не подвергался никакому внушению, тогда знание языка вошло в его память — каким же образом? С тем солёным пойлом, которым их угостили накануне?
— Скажите, доктор, а как себя чувствует мой коллега?
— Доктор Изольд? Столь же благоприятно, как и вы. Знаете, я очень этому рад. Потому что правота оказалась на моей стороне.
Ох, тщеславие, тщеславие. Это оно заставляет порою сказать лишнее. Хотя — что взять с врача, его ведь не учили скрывать свои мысли.
— А что — ваши коллеги считали, что мы не сможем усвоить язык? Не хватит способностей?
— Наклоните-ка голову — к правому плечу, вот так… Ухо по-прежнему отличное. Теперь к левому… Прекрасно. Нет, я бы не сказал, что это были мои коллеги. Хотя такие мнения звучали и в нашей среде. Но мы основывались как на чисто физиологических, так и на моральных соображениях, а они… Теперь будьте любезны снова прилечь, да, на спину. Меня интересует ваша печень.