— Ну ладно, но в конце концов, есть же оперативная работа! Смоляр существует не в космической пустоте, он не отшельник, его окружают люди — и помощники, и сотрудники, и, в конце концов, наверняка же имеются и женщины!
Быть может, именно некстати возникшее воспоминание о ночной встрече с девушкой и заставило его обратиться к этому предположению.
— Женщины, — повторил Ястреб с такой интонацией, что слово это воспринималось, как напечатанное жирным шрифтом. — Разве не были они всегда лучшими информаторами? Даже если Смоляр не допускает их к своим делам. Но ведь самая крутая компра идёт, как правило, из личной жизни. А нам главное сейчас — зацепиться хоть за что-нибудь. Уверен, что Смоляру не нужна дурная огласка чего угодно, что не сочетается с образом безупречного правителя, каким он собирается стать.
Но ведь самая крутая компра идёт, как правило, из личной жизни. А нам главное сейчас — зацепиться хоть за что-нибудь. Уверен, что Смоляру не нужна дурная огласка чего угодно, что не сочетается с образом безупречного правителя, каким он собирается стать. И если возникнет такая угроза — он может занервничать.
Младой печально усмехнулся:
— Нет пророка в своём отечестве, и тебе им, похоже, тоже не стать. Думаешь, тебе первому светлые мысли приходят в голову? Да мы с этого начинали! Когда ещё думали, что обойдёмся без тебя.
— Ну, и?
— Ноль целых, ноль десятых. Нету вокруг него женщин, понимаешь? Холост; любовниц не установлено, хотя мы затребовали все данные наблюдений за последние годы. Как-то он ухитряется жить без них. У его шестёрок есть, конечно, а вот у него — пусто.
— Неужели и без секретарш? Хотя бы одной? Знаешь, бывают такие: юбочка выше пояса, ножки точёные, глаз не отвести — разве что на это вот… такое… — и Ястреб показал жестом, что имел в виду.
— Не захлебнись слюной, — посоветовал Младой; впрочем, тон его был скорее сочувственным, чем ироническим. — Нет у него секретарш. Ни одной. Всё сплошь секретари.
— Ага! А может, тут-то собака и зарыта? Как у него с ориентацией? В смысле однополой любви.
— Да чисто! — ответил шеф с досадой. — Уж поверь, тут не мы рыли, вернее, не мы одни, а главным образом казённые Службы. Во всю свою мощь. Ни-че-го. Как-то ухитряется он обходиться без секса. Скорее всего — всё это перегоняет, сублимирует в жажду власти или что-нибудь в этом же роде. На планирование и осуществление своих делишек, например.
— Ну, может быть, — не очень уверенно согласился Ястреб. — А делишки действительно стоящие? То, о котором вчера говорили, производит впечатление.
— После «Треста» он провернул дельце ещё более лихое, — произнес Младой невесело. — Вот только что. Из-за чего все и засуетились. До тебя, может, ещё и не дошло…
— О таких делах чем меньше знаешь, тем легче жить, — откликнулся Ястреб, стараясь, чтобы голос прозвучал весело. — Но горю желанием услышать.
— Тоже хулиганство, — объяснил Младой. — Только мелким его уже не назовёшь.
— Понятное дело, — согласился Ястреб. — Разве иначе меня позвали бы?
— Дело такое: был проект перенести Материнский трансгалактический Космостарт с нынешнего места, с Угры, на Аргенор.
— И чего им на месте не сиделось? — удивился Ястреб.
— Ну, на то и начальство, чтобы выдумывать разные штуки. Рабочие места, и всё такое прочее. Правда, аргументы действительно были: Угра уже совсем зашивается, грузопоток только за последнюю декаду увеличился в два с лишним раза… Короче: проект разработали, а когда собрались приступать — было это как раз вчера, — Аргенор пропал. Не оказалось его на месте, и всё тут.
Ястреб засмеялся.
— Тебе весело, да? — поинтересовался до сих пор молчавший Листвен. — Знаешь, мы все тоже смеялись, рассчитывая, что этим делом займутся казённые Службы. Они и занялись, да. Но там и делать было нечего: на орбите остался маячок, а в нём — ну, ты сам уже догадываешься, что нашли.
— Золотую визитку?
— Её.
— А он что?
— Как всегда — слово в слово, те же отговорки. Ему, мол, эта планетка совершенно без надобности, а зря тратиться он не любит. Но в обитаемых мирах просто нет другого человека, который смог бы провернуть такую операцию. Не говоря уже о том, что же он сделал, как уничтожил, а если нет — куда вообще девал планету? Загадка.
— Ну, а в самом деле — зачем ему Аргенор?
— Не понимаешь? — удивился Младой. — Да просто, чтобы показать, кто в Галаксии хозяин.
— Лихой мужичок, — признал Ястреб едва ли не одобрительно. — Ладно, а от нас чего же хотят?
Младой склонил голову к плечу, высоко поднял брови:
— Насколько я понял Президента, речь не о том, что Смоляр уже сделал, а о том, что лишь собирается. Верхи считают, что его надо обуздать раз и навсегда. А ещё лучше — вообще нейтрализовать. Любой ценой. «Мир без Смоляра» — такой вот лозунг.
— Красиво звучит, — охотно согласился Ястреб. — Хотя это скорее «лозгун», то есть — нечто бессмысленное. Раз они так уж настроены — чего же медлят? Ну, устроили бы ему аварию — на планете или в пространстве. А мы тут при чём? Это же не наша специальность.
— Думаешь, не пробовали? Авария точно состоялась; только погибли наши, а не он. Если точнее: были убедительные оперативные данные, что он вышел в пространство на одной посудинке из его эскадры. Совершенно точные. Федерация послала вдогон перехватчик. А Смоляр, когда понял, что ему сели на хвост, вместо того чтобы попытаться слинять, описал циркуляцию и пошёл на таран. По сути, на самоубийство! Смоляр! До последнего мгновения никто не мог поверить: ждали, что он просто испытывает — чьи нервы крепче. А когда поняли, что это — всерьёз, отворачивать уже поздно было. Результат? Оба корабля — в пепел, спасённых, понятно, не было. Власть высказала глубокое сожаление и сочувствие, испытывая на деле искреннюю радость: погорел император окрестностей на веки вечные! Если бы! Но он назавтра объявился живой и здоровый — лично прибыл на самый верх со своими соболезнованиями по поводу, как он назвал это, несчастного случая. Выходит, вместо факта оперативникам подсунули дезу, другого объяснения не придумать. Теперь ищут — кто да как, а толку никакого. Так что стало понятно: известными способами его не достать. Думаешь, иначе они стали бы опускаться до нашего уровня?