Нет, теперь уже правильно будет сказать «был».
Глаза раскрываются до предела. В них выражение боли, обиды, страха и гнева. И веки медленно падают.
Выстрел? Нож?
Ну — чем бы кума ни болела, лишь бы померла.
Смоляр — там — пятится. Теперь тот Ястреб виден целиком. Он лежит на полу. Пол плиточный. Какое-то хозяйственное помещение, не господские покои. В поле зрения оказывается ещё один человек. Он стоит в дверном проёме. Лицо его невозмутимо. Его взгляд опускается, поднимается снова. Человек кивает.
Очень знакомый человек. Некто по имени Смоляр.
«Дьявольщина, — думает Ястреб — тот, что жив, понятно. — Кем же я вижу? Вот уж — чем дальше в лес, тем больше грибов, и все червивые».
Хорошо всё-таки быть не там, а здесь.
Хотя — так ли хорошо, как кажется?
Стук. Настойчивый. Звук доносится с двух сторон сразу: стучат в окошко машины и барабанят по капоту.
Самое время вернуться в себя. Увидеть то, что здесь, а не где-то там. Там уже убили. А тут…
Быть может, тут тоже не против такого развития событий.
Это становится ясным с первого взгляда.
Они пришли. Можно поздравить себя с правильным расчётом. Пятеро. Все, как на подбор — деловые ребята. Из тех, что не любят терять времени попусту. И один из них — тот, чей кулак костяшками пальцев исполняет по стеклу соло для ударных, — однажды уже где-то встречался. Нет, не «где-то», а в резиденции Смоляра: проводил Ястреба к гостеприимному хозяину. Всё правильно.
Стёкла в машине не тонированы. И снаружи было хорошо видно, как сидящий в водительском кресле медленно открыл глаза. В которых ясно прочитывались непонимание, растерянность…
Капот оставили в покое. Но стук в стекло учащается. Лицо владельца кулака почти прижимается к окошку. Губы активно шевелятся. Внутрь машины доносится:
— Ты больной? Или выпил? Отворяй, мы поможем!
И тут же в глазах снаружи окошка проскакивает искра узнавания. У этого парня память тоже не хромает. Опознал. И уж теперь они помогут, так помогут!
Впятером — они одолеют. Не надо фанфаронства. Собственно, ближний бой и не планировался. Всё, что нужно было — понять: тут они или надо искать другую исходную позицию смолярской гвардии.
Тут, тут. Значит — дело сделано. Продолжать путь в этом направлении больше нет надобности. Задача — отступить в организованном порядке и по возможности без потерь.
Но ребятки это тоже понимают. И потому двое из них стоят сейчас спереди, вплотную к машине, ещё двое — точно так же, но сзади. Понимают, что давить ты вряд ли решишься: тогда тебя и без их помощи надолго выведут из игры, совершенно официально и по законной причине.
Пятый же — знакомец — откуда-то из-за спины достаёт инструмент. Видимо, был сзади заткнут за пояс. Нет, это не оружие. Нормальный инструмент; недаром же люди пришли со стройки.
Гусиная лапа — вот что у него в пальцах.
Этакий консервный ножик. Вскрыть машину при его помощи — минутное дело. И совершенно легальное: увидели, что человек внутри без сознания, поспешили вытащить на воздух. Правда, машину повредили немного — но ведь речь шла о жизни человека, он там помирал уже…
Ну да. Спасти его не смогли, не медики же они, простые строители. Так и не пришёл в себя, бедняга. Вечная ему память. Ладно, мы пойдём, а то работа стоит.
А ведь давить и в самом деле нельзя. Попросить освободить дорогу — так ведь не согласятся, надо думать.
Знакомец уже пристроился вскрывать жестянку.
Ну, что же: время прощаться.
Мгновенное движение: дуга с наушниками оседлала голову. И большой палец воткнулся в кнопку, какой в машинах этой модели — да и других тоже — не предусмотрено.
Нет, машина и не пытается тронуться с места.
Лишь возникает звук.
Слово явно не то. Это не звук, хотя с точки зрения физики, акустики его иначе не назовёшь. А на деле — это ужас. Страх, желание провалиться сквозь землю, воспарить в небеса, оказаться хотя бы в самой дурной зоне — только бы не здесь.
Пятеро были готовы ко всему. Только не к этому. С таким средством защиты им ещё не приходилось встречаться.
Спотыкаясь, закрывая уши ладонями, они бросились кто куда, в разные стороны, даже не сознавая, что происходит и почему.
Адьё, ребятки. До следующего приятного свидания.
Мотор. Разворот. И — назад. На этот раз на хорошей скорости, жалеть машину будем как-нибудь потом.
И сразу же — за телефон. Номер отца библиотекаря заложен в память ещё вчера.
— Исиэль?
— Ястреб?
— Они здесь. На стройке. Так что если придут — то отсюда. Насядут сразу или станут переигрывать: понимают, что здесь они засветились. Если что — звони. Я, как говорил, часа два пробуду в конторе.
— Усвоил. Спасибо. От неё тоже. Благослови тебя Бог.
17
Но и через три часа Ястреб всё ещё оставался в офисе «Прозрачного мира», и непохоже было, что сидению этому скоро придёт конец. Дела шли вовсе не так быстро, как представлялось накануне.
Встретили его без почётного караула: все были заняты, да и поводов вызывать духовой оркестр вроде бы не замечалось. Шеф спросил только: «Ну, как там?», на что Ястреб ответил кратко: «Некоторые успехи есть, но позволь всё привести в систему — тогда доложу». Младой кивнул и снова утонул в компьютере. Да ещё Листвен, поведя носом, поинтересовался: «Чем это ты нынче пахнешь? Специфический аромат». На что Ястреб, не останавливаясь, ответил: «Это большие секреты так пахнут, когда их раскрываешь». Листвен скептически хмыкнул и вдогонку крикнул: «Обожди, есть вопрос!» «Дымом не пахнет — значит, не горит», — откликнулся Ястреб и выскользнул в дверь.