— Президент чего? — перебил Ястреб. — Фонда помощи слаборазвитым детям? Или Общества передвижных цирков?
— Президент страны, идиот!
— Ну, я бы не судил его так строго…
— Ты перестанешь паясничать?! Повторяю медленно, чтобы ты усвоил: звонил Президент страны. И просил заняться этим делом. Просил со слезами на глазах. Усекаешь? Нас! Со слезами!
— Ничего себе уха, — проговорил Ястреб, помолчав. — Слёзы — это понятно, коли уж больше не к кому обратиться, как к нам. Но если возникло дело Смоляра… Значит, и вправду стало жарко.
— Да, — сказал Младой. — Вот именно. Разжевал, наконец?
— А может, — проговорил Ястреб задумчиво, — мне лучше всё-таки сразу подать в отставку? Не теряя времени?
— Ты что, — едва ли не испуганно пробормотал Младой. — И в самом деле не выспался? Я с тобой серьёзно разговариваю…
— А что, разве нет у нас поговорки: «Послать на Смоляра»? Когда приходит пора от кого-то избавиться? Задание-то на засыпку.
— Нет, — сказал Младой и даже руку приложил к сердцу в знак полной искренности. — Совсем даже наоборот. Если кто-то и может взять его вместе с доказательной базой, то только ты. Поверь: мы тут долго перебирали, каждого подсада разобрали по косточкам. Ты — и никто больше.
— А надо ли? — Похоже, Ястребу очень не хотелось браться за предложенную задачу. — Сказал бы ты президенту, дал бы благой совет: не тронь, мол, его — и оно вонять не будет. Смоляр вроде бы сидит тихо, никого давно уже не доводит до головной боли… Зачем же будить спящую собаку?
— Да довёл уже до зубной и сердечной вместе, — пробормотал Младой хмуро. — Ты успокойся немного, подумай о чём-нибудь нейтральном, по возможности приятном: о женщинах хотя бы. А потом я тебя введу в курс дела со всеми подробностями. Выпьешь чего-нибудь?
— Синильной кислоты с тоником, — ответил Ястреб, пытаясь и в самом деле успокоиться. — И советуешь ты, скажу тебе, ерунду. Женщины! Это, по-твоему, успокаивает? Стареешь, начальник? Да и где они? И где — время на них?
Времени Ястребу и в самом деле всегда не хватало — или, во всяком случае, так ему казалось. Вот почему вместо того, чтобы думать о приятном, Ястреб принялся вспоминать всё, что было известно о Смоляре — ему, да и всем его коллегам по работе в «Прозрачном мире» — и не только в нём, но и во всех вообще Службах охраны порядка Галаксии, великой Федерации.
3
В «Прозрачном мире», как и в любой другой службе такого рода, Смоляр уже много лет был притчей во языцех. О нём знали, кажется, всё — и никогда ничего не могли доказать. Ему приписывалась разработка и организация самых крупных преступных операций за последнюю четверть века; но ни по одному из дел не было найдено ни намёка на соучастников и ни единого свидетеля. Сам Смоляр уверял, что все слухи о нем распускаются завистниками, не прощающими успеха и несомненной популярности: Смоляр недаром считался символом всего на свете, от секса до богатства и власти.
Службы были уверены в его виновности во многих и многих крутых делах хотя бы потому, что методом исключения каждый раз отсеивались все другие подозреваемые — им выполнение проектов такого масштаба было бы просто не по силам. Например, мгновенное — за неделю — разорение могучего «Треста-92», владевшего тремя четвертями добываемых в Галактике уранидов. Акции Треста обрушились после того, как все средства информации опубликовали сверхдостоверные сообщения о катастрофах с трагическим исходом на самых продуктивных разработках. Скатившиеся ниже номинала ценные бумаги были мгновенно скуплены «Галактинвестом», о котором буквально все знали, что принадлежит он Смоляру, во всяком случае — контрольный пакет, хотя юридически это и было недоказуемо: формально этот пятьдесят один процент был разбросан по двум дюжинам провинциальных компаний и банков, ураном никогда не занимавшихся. Как только акции скупили, начали приходить опровержения: никаких катастроф не было и в помине, люди, якобы погибшие, свидетельствовали о полном своём здравии, было подано даже несколько исков к информаторам — о возмещении за причинённый моральный ущерб. Происшедшее, впрочем, квалифицировали просто как злостное хулиганство. Найденный после непростых поисков мелкий репортёр — автор первого сообщения — получил в суде условный приговор за выданную им злостную дезинформацию, приведшую к ухудшению экономической обстановки. Иски же за моральный ущерб судом приняты не были: выступавший по делу адвокат ответчика убедил суд в том, что криминальная информация была, напротив, полезной для каждого истца, поскольку, как известно, если слух о смерти человека оказался ложным, то это гарантирует ему долгий век. В качестве свидетелей выступили люди весьма уважаемого возраста, которым в давние времена тоже приходилось переживать подобное. Зато сочинитель ложного сообщения (впрочем, был ли он автором — так и осталось неясным) был изгнан из журналистики. Однако от позора не застрелился и даже не уехал куда-нибудь подальше, как ожидали некоторые, а приобрёл издательскую фирму и преуспел. Да, все прочие авторитеты третьей власти (какой, рядом с властями государственной и общественной, издавна была власть теневая, правонарушительская) находились, по сравнению с супертяжем Смоляром, в категории — в лучшем случае — пера или мухи.